Ярость боевого пехотного ветерана захлестнула Хока. Рука потянулась к пистолету, но тот был спрятан под плащ-палаткой. Факт, что придётся откидывать плащ-палатку и доставать оружие, немного охладил его. Отчего-то он представил себе Хиппи с М-60 на груди поверх бронежилета, продирающегося сквозь лес на искалеченных ногах. Выдохни, подумал он. Он выдохнул. Потом снова подумал. Потом нырнул.
– Я не капитан и не помощник Третьего в полку. Я лейтенант Хок, класс S-3 'зулу', бывший заместитель командира роты 'браво'. У моих ребят кончилась вода и боеприпасы, и они там гибнут. Им нужна помощь. – У всех четырёх лётчиков глаза чуть на лоб не полезли. – Я ни хрена не смыслю в полётах, но я знаю, как попытаться. Вы, парни, так и будете здесь сидеть, играя в карты, или всё-таки попробуете?
Наступило долгое молчание. Пилоты лучше Хока понимали, что от них требуется. В таких условиях полёт идёт почти вслепую над верхушками деревьев, потому что это единственное воздушное пространство, в котором они могут видеть; малейшая ошибка в навигации, один миг невнимания, малейшее температурное отклонение, превращающее прозрачный воздух в непроницаемый туман, и они увидят склон горы за секунду до того, как она убьёт их вместе со всеми морпехами на борту.
Хок сделал последнюю отчаянную попытку: 'Морпехи в беде. Вы боитесь им помочь?'
Первый лейтенант помоложе отодвинулся на стуле. 'С меня, блин, хватит', – сказал он. Он шлёпнул картами по столу и встал. Хок испугался, что надавил слишком сильно. Но лётчик смотрел на своего партнёра по бриджу, очевидно второму пилоту: 'Что ты думаешь, Никелс?'
– Блядь, – Никелс швырнул карты на стол картинками вверх и поднялся на ноги, ободряемый первым лейтенантом.
– Ну, майор? – спросил лейтенант. – Сдаётся, нас только что назвали ссыкунами.
Красный человек вздохнул и бросил карты на стол. Он поднялся со стула и сказал, как бы ни к кому не обращаясь: 'А есть у кого-нибудь хоть сраненький джип? Не хочу тащиться пешком на собственные похороны'.
Такова была истинная история, которая впоследствии передавалась из уст в уста по всему двадцать четвёртому полку и пятой дивизии МП в том варианте, что боевой лейтенант вошёл в офицерский клуб, наставил пистолет на четырёх вжиков и грозился пристрелить их, если не вылетят на спасение его старого отряда.
История же, которая передавалась по 39-й авиагруппе и 5-му авиакрылу МП, повествовала, что четыре летчика, чтобы вызволить роту морпехов, которую окружил полк СВА, пошли наперекор плохой погоде и ужом просочились на гору высотой в 7000 футов, имея лишь тридцать-сорок футов между колёсами шасси и верхушками деревьев.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ФАК-чувак перехватил радиопереговоры между двумя птицами задолго до того, как расслышали их рокот. Он был озадачен. Для вертолёта казалось невозможным обнаружить их. Он только что сообщил Бэйнфорду высоту облачности, и Бэйнфорд сказал ему, что нужно ждать, так как для полётов слишком опасно.
Меллас побежал, пригнувшись, за ФАК-парнем к посадочной площадке, где оба свалились в соседний окоп. Одинокий снайперский выстрел просвистел над головой. 'Я не знаю, что за херня происходит, сэр, но у нас в долине две птицы, пытающиеся нас отыскать. Они сообщают, что у них подкрепление и боеприпасы. Капитан Бэйнфорд говорил мне, что они все стоят из-за погоды'.
Тут зашипела рация.
Авианаводчик прислушался. 'Никак нет, сэр. Вас не слышно. Приём'.
Они с Мелласом помолчали. Меллас придвинулся к рации ФАК-парня и быстро переключился на частоту роты. Ответил Поллак.
– Это 'пятый', – сказал Меллас. – Скажи всем, что здесь вертушка старается нас отыскать. Нужна полная тишина. Приём. – Вскоре затих весь периметр: ребята затаились в тумане, отказываясь надеяться.
Через несколько минут Меллас увидел, как напрягся, глядя на юг, и вытащил компас авианаводчик. Уши Мелласа так оглохли в недавнем бою, что он ничего не слышал, кроме пронзительного звона, который, казалось, навсегда поселился в его голове. ' 'Сорока', 'Сорока', это 'Большой Джон-браво'. Слышу шум ротора, пеленг один-семь-девять. Повторяю, пеленг один-семь-девять градусов'. Авианаводчик посмотрел на Мелласа и потряс стиснутым кулаком от возбуждения.
Он улыбался. Что-то пришло по рации. 'Подтверждаю, сэр'. Снова пауза. ' 'Сорока', это авианаводчик 'Большого Джона-браво'. У нас примерно, – он прищурился, глядя на тучи, – сорок футов'. Он повесил голову. Меллас понял, что сказав правду, наводчик мог обречь роту, потому что вертушки могли развернуться, но, не сказав правды, мог обречь вертушки. Он поймал взгляд наводчика и понимающе кивнул. Наводчик улыбнулся и снова посмотрел на небо. 'Вот именно, сэр', – тихо сказал он.