Меллас не знал, где это. 'О! – сказал он. – Там хорошо?'
– Я бы так не сказал.
– Сэр, – прибавил Меллас.
– Я бы так не сказал, сэр.
Меллас не знал, как ответить. Он чувствовал, что шанс установить взаимосвязь с Паркером ускользает. Он сделал последнюю попытку: 'А я из Орегона, из маленького посёлка на берегу под названием Ниванна'.
– Ниванна? – последовало сомнение. – Сэр.
– Угу. Смешное название, да? Индейское.
Тишина.
– Мне нужно идти дальше, – прошептал Меллас, чувствуя неловкость Паркера. – Кто в окопе справа от тебя?
Паркер ответил не сразу, и Меллас подумал, что, наверное, у него тоже проблемы с запоминанием имён. Наконец, Паркер прошептал: 'Чедвик'.
– Спасибо, Паркер. – Меллас пополз к следующему окопчику. 'Не очень складно получилось', – подумал он. Он чувствовал себя неловким и неумелым.
Дождь, подстёгнутый внезапным порывом ветра, коротко плеснул в лицо и перешёл в неторопливое ровное постукивание по каске. Он полз по слякоти на четвереньках в кромешной темноте, сознавая, что совершенно пропустил первое и второе отделения и что придётся возвращаться, чтобы проверить ещё и их. Он почувствовал что-то впереди. 'Чедвик? – прошептал он, надеясь, что Паркер назвал ему правильное имя. Никакого ответа. – Чедвик, это я, лейтенант Меллас!' Его шёпот поплыл сквозь тишину.
И был встречен ясно различимым вздохом облегчения: 'Господи-грёбаный-боже, сэр, я думал, я умру! Я чуть было не отстрелил вашу задницу!'
На то, чтобы пройти 140 метров периметра взвода, ушло два часа. Он вернулся измотанный, в промокшей и измазанной грязью одежде, с пиявками по рукам и ногам. И так по два раза за ночь, все предстоящие 389 дней службы.
Несколько часов спустя командир третьего отделения у Мелласа, капрал Янковиц, наблюдал, как серый рассвет постепенно просачивается сквозь черноту. Он не наполнился счастьем, встречая утро, потому что знал, что предстоит выход в дозор. Но и несчастным он не был, потому что это значило, что одним днём стало меньше до отпуска в Бангкок, где он снова встретится с Сюзи. Ещё это значило, что предрассветная 100-процентная тревога снимается и можно устроить завтрак. Он приказал отделению отойти и выставил на дежурство свою третью огневую группу. Он достал банку рубленых яиц, добавил к ним немного от плитки тропического шоколада 'Херши' – шоколада с высокой температурой плавления, разработанного специально для джунглей, – смешал с соусами 'Табаско' и 'А1', которыми заботливо запасся во время своего последнего 'отдыха и развлечений'. Потом добавил персикового сока, выбросив персики и банку в джунгли. Он отщипнул небольшой кусочек пластита С-4, положил на землю, сверху поставил банку и поджёг пластит. Белое шипящее пламя охватило банку. Через тридцать секунд Янковиц ложкой кидал содержимое в рот и думал о Сюзи, тайской девушке из бара, ради которой он продлил свою службу ещё на шесть месяцев. Это продление заработало ему тридцатидневный отпуск в Бангкок. Это были тридцать лучших дней в его жизни. Сейчас он пробыл в Наме уже достаточно долго, чтобы заработать ещё одну неделю отпуска с Сюзи, до него оставались считанные дни. Когда он вернётся, он попросится на второе шестимесячное продление. Это принесёт ему ещё тридцать дней с Сюзи. А через полгода после этого, он будет свободен, по-настоящему свободен от 'Промежности' – от корпуса МП – и женат, с более чем двухгодичными сбережениями, чтобы начать жизнь. Вот он каков: девятнадцать лет, капрал и командир отделения. За операцию 'Винд Ривер' его досрочно представили к сержанту. Джейхок обещал, что попробует отправить его задницу в тыл, чтобы дослужить второе продление там, и это выглядело гораздо лучше, чем возвращаться домой к придуркам, размахивающим плакатами и орущим на него. Кроме того, дома никто его особенно не ждёт. Три месяца на родине до увольнения, потом назад в Бангкок с почти тремя годами жалованья. Могло быть и хуже. Басс даже заявил, что рассчитывает на то, что Янковиц поможет ему обкатать нового лейтенанта теперь, когда Фишера больше нет.
А новый лейтенант обкатывал свой новенький пистолет 45-го калибра, скользя затвором вперёд-назад. Его радист Гамильтон уплетал завтрак: ветчину с лимской фасолью, приправленную виноградным желе. Меллас не был голоден.
– Не беспокойтесь, сэр, он будет работать, – сказал Гамильто, набив рот.
Меллас осмотрел оружие и убрал в кобуру.
– Кроме того, – продолжал Гамильтон, указывая на пистолет белой пластмассовой ложкой, – эта пукалка гроша не стоит в настоящем боевом замесе. Я бы предпочёл иметь обрез 12-го калибра, если б мог достать.