– Я знаю. Но вот прямо сейчас я что-то не очень себя ощущаю оружием.
– А ты думаешь, я часто себя ощущаю механиком? – парировала она. Потом смягчилась. – Не из-за того я стала медсестрой. – Она обхватила лоб ладонями и поставила локти на стол. – Я так устала от всего. – Она посмотрела на него, уже более не медсестра ВМС, а просто уставшая молодая женщина. – Так много ребят поступает на борт, – наконец, сказала она. – Они одиноки. У них боль. Они страшатся смерти. – Она помолчала. – А мы можем только штопать тела. От всех остальных, – она подыскивала слово, – э, предметов мы стараемся держаться подальше. Это непросто.
– Точно так, – сказал Меллас. Она всколыхнула чувства, что он испытывал до начала обеда. Он боялся, что ляпнет что-нибудь не то – и она уйдёт, поэтому не сказал ничего.
Она прервала молчание: 'Тебя снова отправляют в джунгли, да?'
Меллас кивнул.
Она вздохнула: 'Похоже, я хорошо делаю свою работу, раз её результат – отправка тебя назад, в бой'.
– Вот так положеньице…
– Ничего общего с возвращением в лес.
Меллас снова ей улыбнулся. Он чувствовал, что его понимают. Чувствовал, что может с нею говорить.
– На сей раз всё по-другому, – сказал он. – Я знаю, для чего иду. – Он сглотнул, поднял голову и коротко выдохнул. – Мне страшно возвращаться. – Он посмотрел на неё, беспокоясь, что, может быть, заступил за черту, раскрылся слишком сильно. Он опустил ладонь на здоровый глаз, прикрываясь от мягкого света кают-кампании. Тут же возникли видения: застывшие перепутавшиеся тела, ужас на лице Джейкобса, истекающая кровью нога.
– Помнишь то чувство, когда собирала ежевику? – спросил он. – Ты должна его знать: с друзьями и, наверное, с чьей-то бабушкой, которая пошла с вами и которая собирается испечь пирог, когда вы все вернётесь домой; а воздух такой тёплый, что кажется, будто сама Матушка Природа печёт хлеб.
Она, улыбаясь, кивнула: 'Помню'.
– Возле мусорной свалки малюсенького городка лесорубов, в котором я рос, – продолжал Меллас, – есть большая поляна. – Он погладил скатерть. Она ждала продолжения. – И вот, похоже, на вас с рёвом несётся машина, а в ней шестеро здоровенных парней. Ты стоишь возле этой доброй старой женщины и держишь в руках корзинку с ежевикой, и вдруг тебе немножко страшно. Эти парни всё время пьют. Лица их закрыты масками. У них винтовки. Один забирает лукошки с ягодами и бросает их у края дороги. Тебя разворачивают. Потом, посмеиваясь, ведут к свалке, словно ожидая развлечения. Тебе сообщают, что сейчас все будут играть в игру. А правила вот такие. – Меллас осторожно вдавил нож для масла в белую скатерть. – Мужчины, то есть мальчики, должны проползти по свалке от края до края. Как только натыкаешься на банку, чьей крышки не видно, нужно взять её и показать людям с винтовками. Если окажется, что банка пуста, можно ползти дальше. Если же она не вскрыта, то нас убьют. Мы ложимся в мусор. На свалке всегда что-то тлеет. От дыма ты чихаешь и кашляешь. Задача старухи состоит в том, чтобы подносить воду тем из нас, кто придумает приятный или ловкий способ обнаружить банку. Нам даже выдают ленты, если мы оказываемся особенно сметливы. Конечно, если мы откажемся поднимать жестянки, то навсегда останемся ползать по мусору или, по крайней мере, до тех пор, пока странным людям не наскучит их грёбаная игра.
Меллас выдавил последние предложения сквозь стиснутые зубы. Он гнул нож об стол, костяшки пальцев побелели. – И одного, нахрен, за другим, – нож медленно загибался, – ребят, с которыми ты собирал ягоды, убивают. А ты по-прежнему смекалист. – Он покачивался вперёд на каждом слове. – А игра всё идёт, идёт и идёт.
Он посмотрел на неё, держа нож в руке. В нём поднималась та же ярость, что заставляла его выхватывать боевой нож и кромсать растения. Ему хотелось кинуться на кого-нибудь и причинить боль. Он поставил нож кончиком на скатерть и обеими руками согнул лезвие под прямым углом.
Это её напугало. Она поднялась: 'Простите, лейтенант, – сказала она. Наверное, я…', – что-то начала она говорить, но замолчала.
Случившееся смутило Мелласа. 'Я должен извиниться, – сказал он. Он нервно положил согнутый нож возле тарелки, желая поскорее убрать его из рук. Нож выглядел весьма странно. – Просто выплеснулось. Чувствую себя настоящим тупицей'.
Она потянулась через стол и положила руку на его ладонь. 'Не казнись. Может, именно это поможет тебе пройти через всё. – Она быстро сжала его ладонь. – Бог ведает: всем нам что-то нужно. – Она секунду смотрела на него. – Береги себя там. – Затем быстро вышла в дверь.