– Куда ты собралась? – спросила Элскид.
– К дежурному офицеру. – Данн повернулась спиной и под халатом надела трусы. Она повернулась, запахнув полы халата.
– Он не сделал ничего плохого, – тихо, но твёрдо сказала Элскид.
– Ему сюда нельзя, вот и всё. Не говорю уже о неподчинении прямому приказу и неуважении к старшему по рангу офицеру. – Данн села на койку и, неловко прикрываясь халатом, надела носки цвета хаки и туфли. Она поднялась на ноги.
– Кендра, слушай, он просто просит о помощи. Что здесь такого?
– Может, мне не нравятся мечи. Может, он сам мне не нравится. Он зашёл, куда нельзя, пересёк черту. – Она двинулась к двери.
Меллас положил руку на дверь, словно преграждая ей путь. Всё нутро его трясло. Он попробовал придать голосу спокойствие: 'Пожалуйста, лейтенант, мэм. – Он выставил ладонь в её сторону и растопырил пальцы, словно отгонял её. – Поверьте, я пришёл сюда не для того, чтобы создавать проблемы. Согласен, я зашёл в запретную зону. Послушайте, я не могу объяснить, почему он настолько важен. Прошу вас. Я просто пришёл просить Карен – лейтенанта Элскид – о помощи, и я думаю, что всё зависит от неё. Если она скажет 'нет', я уйду. Я уйду даже тогда, когда она скажет 'да'. Завтра я уезжаю. Я уйду из вашей жизни. Может быть, уйду даже из своей. – Он повернулся к Элскид и выпалил, – Карен, я должен получить этот меч. – Если бы помогло броситься в ноги Данн, он бы бросился.
Всё это видела Элскид, и сострадание отражалось на её лице. Она медленно кивнула. Она поднялась и потянулась к своей форме. 'Иди, подожди в кают-компании, – сказала она Мелласу. – Там всегда есть кофе. Я скоро приду. – Она повернулась к Данн, которая, сжав губы, наблюдала за ними. – Расслабься уже, ладно? Он неопасен. – Она посмотрела на Мелласа. – По крайней мере, для нас'.
Меллас благополучно и без неприятностей вернулся в офицерскую столовую, но сердце его по-прежнему колотилось. Он налил кружку кофе и стал ждать. Прошёл час. Он выпил ещё две кружки. Он рассеянно перелистывал журналы. Сменяясь с дежурства, входили и выходили медсёстры и врачи. Ему кивали или говорили 'привет'. Потом зал опустел. Он приступил к четвёртой кружке. Миновал ещё один час.
Затем в обшитый панелями зал пришла Элскид. В руке она держала меч. Глаза сияли, она тяжело дышала, груди заметно колыхались вверх и вниз.
– Ты нашла его! – вскрикнул Меллас. Он было рванулся к ней, но остановился.
Она вручила ему меч, почти официально, словно какой-нибудь дар. Он принял его. 'Боже, Карен, спасибо!' Он взялся за рукоятку и с силой сжал, глаза увлажнились от восторга и благодарности. Он поднял меч между ними: 'Я словно сэр Фрэнсис Дрейк', – сказал он, вдруг застеснявшись.
Она рассмеялась: 'Что ж, если хочешь, я коснусь им твоих плеч, но я не ощущала себя королевой Елизаветой, когда стучала в дверь хорошего доктора, купившего его у санитара Белла. – Она засмеялась. – Но я стала Кровавой, чёрт подери, Мэри, когда пришлось отменить сделку'.
– Клянусь, что так, – сказал Меллас и рассмеялся. Он смотрел на неё и понимал, что она была на добрых шесть дюймов ниже его. – Он принадлежал парню из моего взвода по имени Ванкувер. Он погиб с ним в руках, когда бежал по посадочной площадке, чтобы уложить гуков, появившихся на другом краю. Он спас наступление. Он… – У Мелласа, к его удивлению, стало перехватывать в горле. – Он… – Он хотел продолжить, но удушливая печаль наполнила лёгкие и глаза и сковала язык. Он не смог продолжить.
– Всё хорошо, – сказала Карен. Она легонько коснулась его руки. – Он был друг. Тебе не хватает его, как и остальных. – Она ласково сжала руку и не отпускала.
Меллас смог только кивнуть, слёзы побежали по лицу.
– Я знала, что он важен. Не нужно объяснять. Я рада, что смогла найти его. – Она смотрела на него, потом отпустила его руку.
Меллас улыбнулся. Удушливый спазм прошёл. 'Ты не знаешь, что ты сделала', – сказал он.
– На самом деле, – сказала она, – думаю, что как раз наоборот.
Меллас смотрел на меч: 'Угу. Я думаю, когда-нибудь на что-нибудь он нам ещё сгодится. Безумие, наверное'.
– Нет. Здорово.
Он посмотрел в её глаза, и они смотрели на него – тепло и ясно.
– Я, наверное, тебя больше не увижу, – сказал он.
– Давай надеяться, что увидишь. – Она хотела улыбнуться, но лишь покривила задрожавшие губы. – Бог знает, стоит ли тебе уезжать, если б можно было остаться здесь. – Она прикусила губу. – Будешь себя беречь? То есть… – Она запнулась. – Ты понимаешь, о чём я: не о физическом состоянии.