Кэссиди, наконец, заметил. Он подошёл к Китайцу.
– Как это Шаффран не подобрал твой пулемёт?
– Он не захотел.
– Ты угрожал ему, говнюк?
– Как я могу кому-нибудь угрожать? У меня-то и оружия нет.
Кто-то хихикнул. Кэссиди понял, что все оставшиеся во все глаза глядят, что он будет делать. Они с Китайцем стояли и мерили друг друга взглядами.
– Ты собираешься выполнять свой наряд, Кэссиди, и поднимать мой пулемёт? – тихо сказал Китаец.
Кэссиди смотрел Китайцу прямо в глаза. Руки его дрожали. Потом он наклонился взять пулемёт.
Китаец отбросил пулемёт ногой. 'Паркер', – сказал он.
Кэссиди выпрямился. Голос его дрожал от злости: 'Если ты думаешь, что я приказываю только для того, чтобы ты мог отказаться, то стань сраным мучеником и болтайся в тылу, ожидая трибунала, вместе с блевотиной, которую ты называешь друзьями, тогда, может, тебе в голову придут другие мысли'.
Он опять потянулся к пулемёту. И опять Китаец отбил его носком ботинка. 'Бройер', – сказал он.
Кэссиди выпрямился. 'Я тоже терял товарищей, Китаец'.
– Какие у грёбаного винтика могут быть товарищи? Как грёбаный винтик вообще может быть человеком?
Кэссиди сжал кулаки и видел, как Китаец сам весь напрягся для броска. Кэссиди колебался, изо всех сил стараясь сдерживать гнев. 'Мужество – то, чего ты никогда не поймёшь', – сказал он. Он наклонился и подобрал пулемёт Китайца.
– У меня от тебя уши вянут, винтик. – Китаец пошёл прочь к своей палатке, оставив Кэссиди один на один с перепачканным оружием. Остальная рота тоже повернулась к нему спинами.
Тем не менее, кое-кто о нём не забыл.
– Пора кончать с ублюдком, – сказал Генри. – Пора.
– Мы достаточно насмотрелись на убийства, – тихо сказал Китаец.
Генри аж взвился. 'Чувак, мне что, выслушивать твоё дерьмо про 'насмотрелись на убийства', как тому маленькому мальчику, у которого глаза на лоб лезут перед большим папочкой, который с войны вернулся домой? Ты знаешь, кого ты там убивал, а? Своих братьев. Да, своих собственных братьев. Вот на ком ты творил свои 'убийства'. Ну, так я говорю: пора завязывать с этим дерьмом. Мы совершим своё убийство. И ради себя самих'.
Китаец видел, что большинство братьев согласно с Генри. Хотя некоторые, такие как Крот, смотрели на Китайца, что, мол, он скажет. Красноречие Китайца его не убеждало.
– Ты собираешься просто сидеть на жопе, в то время как этот белый расист бросает нашего братишку Мэллори в вонючий контейнер как какое-то животное? – спросил Генри. – А потом ты тащишь своё гузно на эту грёбаную гору, словно чёрный Оди Мёрфи, и половина твоей грёбаной роты гибнет ни за что ни про что, а он высылает вам сраную 'Кока-Колу', как какой-нибудь футбольной команде? Алё, чувак! И потом чекрыжит вам яйца, забирая ваши винтовки. А тебе не приходило в голову, что, может быть, этот проклятый кадровый просто отрабатывает на вас свою жестокость? Или ты уже становишься белым во всех отношениях? Может, твой папашка был белым паскудником и оставил тебе все свои белые пятна?
Знакомая насмешка заставила Китайца так сильно сжать зубы, что он испугался, как бы не сломать коренной зуб. Он понимал, что делает Генри, и понимал, что слишком многое поставлено на карту, чтобы можно было поддаться ярости.
Генри прошествовал к сундуку из макассарского эбена и поднял тяжёлую крышку. 'Подумай над этим, брат, а я пока приготовлю доброго 'братишку Руджи' и попробую понять, отчего ты такой охреневший'. Он аккуратно переложил одежду и другие вещи в сундуке и достал искусно вырезанную шкатулку с выдвижным ящичком. Он открыл ящичек и вынул серебряную трубку с хрустальным шаром для воды и вычурный сигарочник с бумагой.
Китаец решился: 'Это ты охренел. Ты думаешь совершить убийство очередной придурошной сельской свиной отбивной? Да он просто винтик в механизме. Он ползал передо мною, чувак'.
Оставив крышку сундука открытой, Генри просто улыбнулся Китайцу. Он хладнокровно подошёл к отделу в сундуке, убрал ложное дно в ящике и вытащил маленький пакетик марихуаны. Потом взял инкрустированную алмазами серебряную зажигалку из верхнего ящичка. Всё так же улыбаясь, он обратился к Китайцу: 'Ты один отдал ему свой пулемёт. Он отрезал тебе яйца, вот как я на это смотрю'.
Китаец клюнул на приманку, но не так, как того хотел Генри. 'Ты думаешь, я не готов выкатить против этих сосунков? Ты думаешь, я не вижу, что они кучка вялых мудаков? – Китаец повернулся к остальным братьям, даже не адресуясь к Генри. – А вы как думаете, что всё это значит? Что-то типа бандитской херни? Мы не для того здесь, чтобы просто ходить и расправляться абы с кем. Мы намерены остановить заморочки у самого источника зла. Источника. Мы должны опрокинуть расистское общество. Если дойдёт до драки, это должен быть настоящий ублюдок. Мы не можем позволить им выхватывать нас поодиночке'.