– Даже 'ворчуны' иногда устают рыть окопы.
Меллас, улыбнувшись, кивнул: 'Да, я думаю поставить Джексона на командира отделения, когда Янк уедет в отпуск'. – Он чувствовал, что сразу может перейти к главному.
– Мне это не нравится, лейтенант. Я не хочу, чтобы они со своими грёбаными корешами всё время общались и крутились вокруг своей дикой музыки. Слишком уж он общительный, сэр.
– Ты имеешь в виду, что он братишка, – Меллас внимательно посмотрел на Басса, чтобы понять его реакцию. Лицо Басса не дрогнуло.
– Да, сэр, но не такой, как вы думаете. В корпусе морской пехоты нет иного цвета кроме зелёного, и я в это верю. И не думаю, что в это же верит и Джексон. Я имею в виду, что он будет потакать чёрнокожим.
– Да, но он умён. И людям нравится. Как белым, так и чёрным.
– Вы же не хотите командира отделения, который нравится людям, – многозначительно сказал Басс.
– Ерунда, сержант Басс. Берёшь командира отделения, которого они не любят, и всё отделение летит к чертям.
– Я не очень-то нравился людям, когда стал сержантом взвода.
– С тобой всё иначе.
– Он, бля, кадровый, – вставил Коротышка.
Меллас рассмеялся.
– Занимайся, мать твою, рацией, а то живо у меня пойдёшь добровольцем в ГСД, – оборвал Басс. – Пожалеешь, что рядом нет грёбаных кадровых, когда сраные гуки сделают от тебя ди-ди.
Коротышка ссутулился и снова взялся за журнал. 'Я был бы так счастлив', – пробормотал он. Радистам было легче в постоянном расположении в основном потому, что они могли нести свои вахты внутри тех укрытий, что смогли соорудить. Чем дольше они оставались в постоянном расположении, тем лучше становились их укрытия. Однако во время дозоров и боевых действий они более чем восполняли этот комфорт. Им приходилось не только навьючивать на себя тяжёлые рации в дополнение к боекомплектам и оружию, которые таскали все, они ещё становились основной мишенью, потому что были каналом связи и шли рядом с командиром, другой основной мишенью.
– Что такое ГСД? – спросил Меллас.
– Такая групповая безмозглая херня, выдуманная каким-то гражданским мудаком в прохладном офисе в Вашингтоне.
Меллас ждал. Коротышка не слушал.
– Это означает 'группа для совместных действий', сэр, – продолжал Басс – Добрые морпехи должны сражаться совместно с ополчением южных азиатов и защищать деревни. Но случается обычно так, что добрые морпехи заканчивают бой сами по себе, потому что южные азиаты дали дёру.
– Я слышал, что сопровождение селян морпехами приносит плоды. Или приносило, так или иначе, – сказал Меллас. Вдруг он осознал, как далеко он от своего правительства; возникло гложущее подозрение, что его так же, как тех морпехов, могут выгнать в джунгли и бросить.
Он подавил приступ малодушия и придал голосу деловые нотки: 'Как бы то ни было, что ты думаешь о Джексоне, сержант Басс? – Он стремительно продолжил, не дав Бассу ответить. – Я не думаю, что он будет слишком запанибрата. Можешь с ним переговорить об этом. Кроме того, кто ещё у нас есть? Когда уехал Фишер, мне пришлось поставить на его место во втором отделении Джейка. Ванкувер ничего другого делать не будет, как только ходить в голове колонны, ты же знаешь'. Басс кивнул. Все знали, что Ванкувер, большой парень, который действительно уехал из Канады, чтобы записаться в морскую пехоту, был, наверное, лучшим бойцом в роте. Он всегда отказывался от командных ролей, предпочитая быть первым в колонне, выполняя самую опасную работу в любой стрелковой роте. Остальные ребята неохотно становились в голове, только когда подходила очередь. Меллас сделал ещё одно усилие: 'Джексон уже знает каждого'. Он остановился. Он видел, что Басс на самом деле не слушает, а только вежливо ждёт, когда Меллас закончит.
– Лейтенант, я считаю, что многие ребята подумают, что вы назначили его, потому что он братишка.
– А что думаешь ты? – спросил Меллас.
– Я думаю, что это пришло в голову вам, – Басс посмотрел на Мелласа, ожидая ответа.
– Ну, хорошо, пришло. Я не хочу, чтобы у Китайца были какие-нибудь точки опоры – сказал он, почти пролепетав последние слова.
Басс немного поглядел на него. 'Мне не нравится дурачить людей из-за их цвета кожи. Можно вляпаться в глубокое дерьмо из-за него. – Он посмотрел на незаконченное письмо и вздохнул, словно самому захотелось домой. – Но, может быть, вы и правы. Теперь не так, как бывало, это уж точно. Когда в шестьдесят четвёртом я поступал на службу, то это была защита американских граждан и имущества. Такое вот дерьмо…'
Вдруг он вспомнил, что здесь Коротышка, и прервался: 'Коротышка, сгоняй, проверь, не везут ли 'класс-шесть''.