Он кое-как сопротивлялся страху, пронзавшему его всякий раз при мысли о возможности своей гибели. Но на сей раз страх снова заставил мозг закипеть. Если б удалось занять должность Хока в качестве заместителя командира, тогда – внутри периметра – он оказался бы в безопасности. Не стало бы больше дозоров; он вёл бы себе административные дела и был бы вторым человеком после командира роты. Чтобы ему занять должность Хока, командир роты лейтенант Фитч должен был уехать домой, а Хок должен был занять место Фитча. Это было вполне вероятно. Как начальники, так и подчинённые – все любили Хока. Однако Фитч в деле был новичком. Это значило, что ждать придётся долго, если, конечно, Фитча не убьют или не ранят. Как только мысль посетила голову, Мелласу стало худо. Он вовсе не желал, чтобы страшные вещи случались с кем бы то ни было. Он попробовал не думать, но не смог. Тут же пришла другая мысль, что придётся дожидаться, когда Хок уедет домой, если только что-нибудь не случится с Хоком. Меллас изумился, ему стало стыдно. Он понял, что часть его желает чего угодно, каких угодно действий, только бы они означали продвижение по службе или спасение собственной шкуры. Он подавил эту часть.
– Как дела с ограждением? – спросил Меллас. На самом деле, его мало заботило задание установки колючей проволоки перед окопами, но он понимал, что нужно проявлять заинтересованность.
– Неплохо, сэр, – ответил Басс. – Третье отделение возилось с ним целый день. Мы почти закончили.
Меллас немного поколебался и – погрузился в проблему, от которой утром сбежал в дозор. 'Тот парень из третьего отделения приходил к тебе снова по поводу отправки в тыл?' Его по-прежнему удручали попытки припомнить имя каждого.
– Его зовут Мэллори, сэр, – ухмыльнулся Басс. – Притворяется больным, грёбаный трус.
– Он говорит, что у него головные боли.
– А у меня боль в заднице. Здесь, на горе, двести добрых морпехов, и все хотят в тыл, и все они будут получше, чем этот кусок дерьма. У него мигрень с тех самых пор, как он вышел в лес. И не пихайте мне эту ерунду, мол, 'полегче, он наш братишка', потому что здесь полно хороших ниггеров, у которых мигрени нет. Он ссыкло. – Басс сделал большой глоток и выдохнул пар в прохладный сырой воздух. – И, э… – слабая улыбка легла на его губы. – Док Фредриксон приказал ему явиться к своей палатке. И ждёт вашего возвращения.
Меллас чувствовал, как горячий сладкий кофе вливается в горло и устраивается в желудке. Он пошевелил сморщенными от воды пальцами ног, чтобы прогнать желание уснуть. Тепло от кофе в банке приятно грело руки, которые уже начинали гноиться, – первый признак тропической язвы.
– Чёрт, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь. Он прижал банку к загривку, к тому месту, где лямки бандольеров натёрли раны.
– Пейте кофе, лейтенант, – сказал Басс. – Не надо его трахать. – Достав перочинный ножик, Басс принялся вырезать замысловатую зарубку на своей дембельской трости. Меллас завистливо наблюдал за ним. Ему тянуть службу оставалось ещё целых 390 дней.
– Мне сейчас этим заняться? – спросил Меллас. И немедленно пожалел, что задал вопрос. Он понял, что начинает скулить.
– Вы лейтенант, сэр. Чин имеет свои привилегии.
Меллас обдумывал остроумное возражение, когда услышал крики, донёсшиеся из расположения второго отделения: 'Господи! Санитара сюда! Где Док Фредриксон?!' Басс немедленно бросил трость и помчался на голос. Меллас сидел в каком-то отупении от усталости и не мог заставить себя пошевелиться. Он посмотрел на Гамильтона, но тот лишь пожал плечами и отхлебнул кофе. Он увидел, как Джейкобс, заика-командир огневой группы из второго отделения, побежал вверх по склону и скрылся в палатке Фредриксона. Меллас вздохнул и начал натягивать окровавленные носки и сырые ботинки обратно, когда Джейкобс и Фредриксон, госпитальный санитар, оскальзываясь и притормаживая, направились вниз под гору. Спустя несколько минут наверх не торопясь вернулся Басс, каменно невозмутим.