– Не могу поверить, – сказал Меллас, – чтобы без пяти минут штаб-сержант Басс, крутой парень, влюбился по переписке.
– Это потому что вам некому больше писать кроме матери, – парировал Басс.
Стрела попала в цель. Меллас вспомнил Анну и ту последнюю ночь, когда она отвернулась от него в постели. Вспомнил поездку в Мексику, как она плакала на деревенской площади, выведенная из себя его желанием исследовать следующий городок. Он смотрел на неё в замешательстве, любя и не понимая, что делать.
Меллас забрался в палатку и стал рыться в поисках бумаги и ручки. Он решил ей написать. Письмо начиналось задорно: 'Мы находимся в месте, называемом Маттерхорн. У меня всё хорошо, и т.д.' Он склеил вместе липкие клапана особого конверта. В джунглях было столько влаги, что обычные конверты слипались друг с другом раньше, чем кто-либо мог их употребить, а летом вода была столь драгоценна, что люди определённо брезговали облизывать что-либо.
'Эй, мистер Меллас'. Всякий раз, используя формальную, традиционную формулу военно-морского обращения, Басс подчёркивал, что Меллас по-прежнему оставался неопытным лейтенантом.
Меллас ничем не мог возразить. Басс был совершенно корректен. 'Да, сержант Басс'.
– Если птичка не прилетит и Фишер не сможет отлить, что тогда произойдёт? Он раздуется и лопнет?
– Не знаю, сержант Басс. Думаю, что-то похожее.
– Вот ведь незадача, – промолвил Басс. – Пойду, посмотрю, не уснул ли Коротышка.
Меллас не улыбнулся тому, что, по его мнению, было неосознанным каламбуром. Он вполз вслед за Бассом в тёмное нутро палатки, где восемнадцатилетний радист Басса Коротышка нёс радиовахту. Он был такой тщедушный, что Меллас только диву давался, как он умудряется таскать тяжёлую радиостанцию во время патрулирования. Коротышка, намотав на шею тёмно-зелёное полотенце, читал порнографическую книжку, которая выглядела так, будто прошла через руки всех радистов батальона.
– Выясни, нет ли известий о санитарной вертушке, – сказал Басс. Он прошёл вглубь палатки. Меллас последовал за ним, переползая по раскиданным одеялами вонючим подстёжкам плащ-палаток и, падая на надувной матрас Басса, ударился коленками о землю.
Коротышка не ответил, но, подняв трубку, начал вызывать: 'Браво-браво-браво, 'браво-раз' '.
– Это 'Большое браво', – прошипела рация. – Говори.
– Что там с вертушкой? Приём.
– Минуту. – Наступила короткая пауза. Меллас смотрел на Коротышку, который снова листал книжку, прислушиваясь к слабому шипению приёмника. Щёлкнула электропомеха, когда кто-то подключился на другом конце. В эфире зазвучал другой голос. – 'Браво-раз', это 'браво-шесть'. Дай командира. – Меллас знал, что 'шесть' – это шкипер, лейтенант Фитч, и он хочет говорить с Мелласом лично, – с фактическим командиром первого взвода, а не с тем, кто отвечает за рацию.
Немного нервничая, Меллас взял у Коротышки трубку и подключил её: 'Это командир 'браво-раз'. Приём'.
– С твоей птицей неясно. В долине густой туман от самой базы огневой поддержки 'Шерпа' и далее. Попробовали отправить одну птичку, но обнаружить нас не смогли. Так как у нас есть пара часов до того, как твоей литере 'фокстрот' станет совсем худо, то они подождут на Шерпе, может, прояснится. Приём.
– Я думал, что это экстренный вертолёт, – оветил Меллас. – Приём.
– Мы и запросили его как экстренный. Ему не поднимут категорию срочности, покуда не станет настолько плохо, что парень помрёт, если не вывезти. Приём.
Меллас понял, что рисковать вертолётом и экипажем не хотят, если можно подождать пару часов, и тогда, может быть, погода улучшится. 'Принято, 'браво-шесть'. Понял. Подождите'. Басс подавал Мелласу знаки. Меллас отключил кнопку передачи на трубке.
– Спросите у него, получен ли приказ на 'класс-шесть', – попросил Басс.
– Что такое 'класс-шесть'?
– Просто спросите.
Меллас подключил трубку: ' 'Браво-шесть', помощник-раз хочет знать, получим ли мы 'класс-шесть'. Приём'.
Фитч подключил трубку, и Меллас услышал обрывок смеха. 'Скажите помощнику-раз, что всё получили, как заказано'.
– Принял. Спасибо за информацию. Конец связи.
Меллас обернулся к Бассу: 'Что ещё за 'класс-шесть'?
– Пиво, сэр, – лицо Басса оставалось каменно невинным.
Меллас почувствовал себя непрофессиональным глупцом. Желваки на скулах заиграли от злости. Он опростоволосился на весь командный пост.
Басс же просто посмотрел на него и улыбнулся: 'Им надо напоминать, лейтенант, иначе о вас забудут'.