Учитывая большую работу, проделанную в этой местности, составленные карты и собранные коллекции во всех уголках, двадцатикилометровый квадрат вполне мог бы стать научным заповедником в бескрайних просторах Мату-Гросу. Он мог бы о многом поведать людям, вторгающимся в эти места. Он мог бы рекомендовать проведение определенной политики и — возможно, небезрезультатно — отговаривать пришельцев от действий, которые могут уничтожить то самое место, в которое они вторгаются. Возможно, этот хорошо исследованный квадрат слишком опередил свое время, ибо приглашают экспертов для содействия в решении какой-либо проблемы только тогда, когда она становится почти неразрешимой.
Несоответствие между работами, проводившимися в лагере и на соседних фазендах, было разительным во всех отношениях. Кто-нибудь из нас, занимавшихся исследованиями почвы, может обратиться в английский журнал, где полученные им результаты будут когда-нибудь опубликованы, тогда как фазендейро, не менее этого исследователя заинтересованный в тех же самых почвах, несомненно, не испытывает ни малейшего желания прочесть об этом любую научную статью, не говоря уже о публикации в другой стране и на другом языке. Здесь мы встречали gerente, в ведении которого находились уже двадцать тысяч голов скота и который впервые в жизни искал в книге сведения о сибирской язве. Остается только надеяться, что он узнает о ней, когда тысячи коров заболеют этой болезнью, дав ему более наглядный урок, чем это сможет сделать любая книга.
Между гостями и хозяевами пролегала пропасть еще в одном направлении. Почти все ученые, прибывавшие в эту местность, сожалели и даже негодовали по поводу того, что лес исчезает. Те же, кто сводил этот лес — или непосредственно с помощью топора, или путем предоставления средств для оплаты его уничтожения, — казались менее озабоченными столь решительным изменением ландшафта. Англичане, хотя они и приветствовали мысль об увеличении продуктивности всех этих необитаемых земель, относились в основном к сторонникам сохранения природы, но больше всего они негодовали по поводу того, что преобразование земли осуществляется неразумно. Если уж лес должен исчезнуть, то его должно сменить что-то полезное для общества. Если же лес используют, а на его месте появится опустошенная земля, как это было со многими другими девственными землями, то подобная катастрофа была бы хуже всех предыдущих, поскольку это означало бы, что все предыдущие примеры нисколько не изменили людскую жадность и нежелание чему-либо научиться.
Правда, бывали случаи, когда стремление к сохранению природы у англичан явно ослабевало. Возможно, это имело место в конце целого дня ходьбы по сухому лесу, особенно если у клещей наблюдалась неистовая страсть к проведению исследований или же в этот день солнце светило слишком ярко, и sweat bees были чересчур назойливыми — в подобных случаях у павшего духом человека внезапно возникало страстное желание покончить со всем этим. Помню, как однажды мой коллега, уставший и потный, споткнулся о какой-то протянувшийся по земле стебель эпифита и упал ничком на гнилое бревно, кишевшее муравьями всех калибров. Много шуму раздалось с этого бревна, много выражений сильного испуга, среди которых можно было безошибочно разобрать только слова: «Долой охрану природы», которые он повторял громко и довольно часто.
Именно в конце такого дня человек, даже если он на протяжении всего дня оставался убежденным ученым, становился в своих взглядах ближе всего к фазендейро. Находясь в отчаянии, он начнет задаваться вопросом о том, каким образом можно будет решить проблему индейцев, поскольку ни один из путей не кажется ему удовлетворительным. Попытка сохранить в XX веке неприкосновенной первобытную культуру не была прогрессивной. Было ошибочным не давать вступать индейцам в контакты с миром, в котором они живут. И какой бы из этих курсов ни был принят, практически невозможно проследить за тем, чтобы к ним относились справедливо. Видимо, для индейца, пока он оставался индейцем, положение было почти безнадежным, и чем скорее он станет бразильцем — любым способом, — тем лучше это будет для него и для его племени.