- Мадмуазель, у вас совсем нет платьев на показ? - как-то риторически спросил Клеман.
- О, мой друг. Мне нужно сшить шесть платьев за три дня; я обещала Констанции де Франс освободиться для неё к концу недели, - ответила Готель и сама тому ужаснулась.
Похоже, графиня желала для себя новое платье. Как заметила однажды Сибилла, "с тех пор, как молодой муж графини принял рыцарство, он был больше увлечен военными походами с Людовиком, чем женой". Кроме того, проведя добрую половину брака удерживаемой в Тауэре, Констанция старалась, как могла, наверстать упущенное ею в молодости. Отчасти, именно потому она и позволяла Генриху развлекать себя днями напролет, а потом досыпала до обеда; но это была её жизнь, и, вероятно, ей это было необходимо.
Что же касается Готель; теперь она просыпалась под запах выпечки из дома напротив; где с первыми лучами солнца хозяева открывали все окна, чтобы проветрить дом. "Наконец-то, кто-то просыпается так же рано, как и я", - еще лежа в постели, думала Готель. "Chemin! Fait attention! Chemin, monsieur!" - доносилось издалека, и пекарь выходил на улицу, по которой бакалейщик уже тащил за угол груженую тележку. Они приветствовали друг друга и болтали о всяких пустяках не меньше часа, заставляя при этом всех себя обходить. Затем с другой стороны улицы женский голос кричал бакалейщику поторопиться купить хороший кусок мяса у Анри, пока другие всё не раскупили. На что бакалейщик, щедро жестикулируя, всегда отвечал одно, что встретил друга и, что должен обменяться с ним хоть парой слов. Так начиналось каждое утро. Так просыпался Париж.
Осень вступала в свои права, и город постепенно окрасился в золотой. Готель прошла по набережной и заглянула к Клеману.
- Добрый день, мадмуазель, - вежливо улыбнулся он.
- Добрый день, месье, - вежливо ответила та.
Справа висела дюжина платьев и мужских туник, таких же невзрачных, как их продавец, а слева, на полках, лежало несколько мотков ткани. Готель подошла к полкам:
- Как ваши дела, мой друг, - спросила она политично, просматривая материал.
- Как видите, мадмуазель, - развел руками Клеман, - товар мой достаточно скромен, как и мой клиент.
- Позволите? - повернулась она к продавцу, уткнув палец в небольшой моток зеленой ткани, беспощадно придавленный более тяжелыми.
- О. Конечно, - подбежал тот и вытащил остаток. Он грустно улыбнулся, извиняясь за свой неширокий ассортимент:
- Этот кусочек лежит у меня уже достаточно давно, и его едва ли хватит на обычное платье, - заметил он.
- Вы абсолютно правы, мой дорогой друг, - улыбнулась Готель и поцеловала Клемана в щеку на французский манер, - вот, возьмите, - добавила она, достав из кармана монету.
- О! Мадмуазель, это слишком много! - разволновался француз.
- Оставьте, Клеман, - надула она губки, как делали теперь парижанки, отчего тот просто расхохотался.
На следующий день после обеда Готель отправилась во дворец. В нем было так же пустынно, как и всегда, и девушка с трудом нашла в его залах читающую графиню.
- Готель! Как я рада вас видеть, - воскликнула Констанция, отложив книгу, - я думала, что умру сегодня от скуки.
- Добрый день, миледи, - ответила девушка, и они обменялись поцелуями. - Миледи, я взяла на себя смелость сделать вашей племяннице подарок, - продолжила Готель и развернула небольшое зеленое платьице со светлой оборкой.
- О! Какая прелесть, моя дорогая. Вы - настоящая волшебница. Поверьте мне, Мария будет невероятно счастлива, - не сводя глаз с платья, таяла графиня, - с тех пор, как Париж покинула Сибилла, это дитя единственное, что дарит мне радость, не считая ваших редких визитов, разумеется.