- Мы ведь вернемся, сестрица! Мы ведь вернемся, матушка моя! - зарыдала Готель.
- Ну, конечно, - успокаивала её настоятельница, - как только ты захочешь.
Девушка проплакала еще полдороги, полдороги проспала, и открыла глаза, когда экипаж уже въехал на остров Сите.
Теперь их сопровождали еще четыре рыцаря в тяжелых доспехах. Горожане, молча, расступались, а некоторые, даже, торопливо затворяли в домах окна и двери. По острову двигались совсем недолго; очень скоро экипаж свернул с улицы и, лениво переваливаясь со стороны на сторону, проехал через широкие ворота, оставив нищету Парижа за неприступными стенами королевства. Сделав незамысловатый маневр, кучер остановил лошадей у парадного входа дворца, и Готель спустилась на мощеную булыжником площадь.
Сам королевский дворец был небольшим; только пара невысоких башен по стенам да одна наиболее высокая внутри затеняли собой благородного вида резиденцию всего в несколько этажей. Справа от площади был разбит садик и устроен небольшой фонтан, почему-то без воды. Сестра Элоиза, высокая и статная, в черной рясе, при этом с совершенно не покрытой головой, раскидала по плечам свои рыжие локоны и, подойдя к Готель, взяла её под локоть:
- Пойдем, дорогая, - сказала она, будто близкой подруге, и они прошли в сад.
Девушка ступала по зеленому газону, полностью уверенная, что все происходящее с ней - это просто сон. Сказочный и прекрасный, но всё же сон.
- Взгляни-ка, - привлекла она внимание спутницы, - вон там, со своей трехлетней племянницей сестра короля, Констанция де Франс, - и настоятельница показала взглядом на молодую девушку, играющую с ребенком у каменной скамейки, - на ней твоё платье.
Готель присмотрелась внимательнее, и действительно; может быть два или три месяца тому назад она сшила его, украшенное цветами пóнизу.
- А там, справа, у розового куста, - повернулась сестра Элоиза, - дочь бургундского герцога, Сибилла, в скором времени королева Сицилии. И на ней тоже, твое платье.
- Я сшила его…, - наморщила лоб девушка.
- На прошлой неделе, - опередила её настоятельница.
- С кружевами в рукавах, - все еще не веря своим глазам, пробормотала себе под нос Готель.
- Пойдем же, нас уже ждут, - прервала её "сон" сестра Элоиза и, взяв девушку за руку, повела обратно к дворцу.
Преодолев с десяток ступеней и тяжелые, дубовые двери, они вошли в здание дворца. Один каменный зал сменялся другим, но настоятельница, как будто точно знала куда шла.
- О! Рожéр! - воскликнула она издалека одинокому сеньору, оказавшемуся в креслах одного из залов, - как я рада видеть вас, ваше величество!
Сеньор, озарившись монаршей улыбкой, поднялся навстречу. Он был высоким и плотным, и, наверное, даже полным, хотя его невероятно величественная осанка, кажется, могла бы скрыть любые минусы его фигуры. Он имел такое же не полное, но тяжелое лицо, и все эта масса благоухала нескрываемым добродушием и участием.
- Элоиза, матушка моя, к чему такая официальность, для вас просто Рожер! Sei adorabile, mia cara, come sempre[2], - приблизился мужчина и с тактом поцеловал у ней руку. – Позвольте же узнать, дорогая, что это за милое создание рядом с вами? - незамедлительно заметил он, на что сестра Элоиза обошла девушку и тепло обняла её за плечи:
- А это - та таинственная Готель.
- Неужели вы, мадмуазель, - растаял Рожер, - вами восхищается весь Париж! А теперь, и мое славное королевство, - провозгласил монарх и поцеловал у девушки руку.
- Дитя моё, - в свою очередь отозвалась настоятельница, - позволь представить тебя Рожеру Второму, королю Сицилии.
Готель присела в реверансе:
- Приятно с вами познакомиться, сир, - тихо сказала гостья и учтиво опустила глаза.
- Я имел смелость, - не теряя времени, продолжил Рожер, - просить аббатису доставить вас сюда, чтобы просить вас о любезности: сшить подвенечное платье моей невесте, Сибилле, которая, кстати сказать, в вас просто влюблена. А вот на помине и она, - и король устремил свой взор дальше, к дверям зала, где появилась девушка в платье "с кружевами в рукавах".
Приблизившись, она также присела в легком реверансе:
- Доброе утро, ваше величество, - улыбнулась Сибилла, с любопытством косясь на с иголочки одетую гостью. Это была невысокая, светло-русая девушка двадцати двух лет. С осиной талией и тонкими руками, с сохранившейся детской мимикой над, как ей, видимо, казалось, взрослыми манерами. Сибилла являлась дивным эталоном принцесс детских сказок. И, вероятно, именно этим волшебным образом, она и сводила с ума "своего короля".