Тоже самое было с Семёнычем. Там, правда, было больше мата в мою сторону, но в итоге и от Семёныча «я» получил благословение в виде «хрен с тобой». То есть никакая полиция меня не искала, никуда я не пропадал. Просто у меня вот такой был, можно сказать, каприз. Семёныч, конечно, более точные и менее цензурные формулировки подобрал для моего поведения, но пусть будет каприз. Из этого самого каприза-похода я сейчас возвращался.
Ладно, надо выходить на связь. Я написал маме, что еду домой, всё со мной хорошо. Семёнычу тоже написал, что возвращаюсь. Почти сразу получил скупое «увидимся» от последнего, а мама пока была не на связи.
Прошло две недели. Я пообщался с семьёй, всех успокоил. Провёл с ними побольше времени, и вот, наконец, беспокойство из глаз мамы пропало. На стройке всё прошло ожидаемо. Меня не поняли, но простили. Вообще-то, работа на стройке для моих планов была не очень удобна, так как отнимала огромное количество времени. Хотелось больше времени посвятить тренировке способностей, исследованию себя и своих возможностей. Но несколько факторов мешали мне оставить эту работу. Чисто по-человечески не хотелось подставлять Семёныча. Я, как ни крути, был не то чтобы незаменим, но ко мне настолько привыкли и всё настолько было в работе завязано на меня, что перестраиваться было бы ужасно неудобно. И если бы я сейчас уволился, то потом о работе на отделке квартиры Семёныча не могло быть и речи. Он бы обиделся. А я не мог упустить шанс снова оказаться так близко к Крапиве под совершенно легальным предлогом. Второй момент — это наблюдение за мной. Я не должен вести себя необычно. Я не знаю, какими техническими средствами располагает тренер, но какими-то наверняка располагает. Так что я продолжал работу на стройке и каждый вечер возвращался ночевать домой, лишь изредка оставаясь в гостинице.
С пацанами мы продолжили наши тренировки, но, понятное дело, я уже не демонстрировал никаких выдающихся способностей. Но тем не менее, я использовал эти наши тренировки, чтобы у меня был повод официально прогрессировать в боевых навыках. Поэтому и Лёха, и Серёга уже на второй тренировке, когда я стучал по лапам, отметили, что сила и скорость удара выросли. Конечно, выросли. И ещё вырастут. Непонятно, с кем меня жизнь столкнёт, поэтому на случай, если придётся применить свои способности, я хотел иметь оправдание в виде тренировок по улучшению боевых навыков.
Посмотрел новости, но ничего про смерть куратора от конторы не нашёл. Искать по имени не стал даже с компьютера мамы. Опасно. Я думаю, тренер решил эту проблему, но беспокойство оставалось, что данные о том, что меня подвергли процедуре промывки мозгов, дошли до руководства конторы, и теперь меня могут искать ещё и спецслужбы. Шумиха насчёт смерти владельца «Ножа» и его сына даже близко не улеглась, и мы даже на перерывах с ребятами иногда обсуждали эту тему, но без энтузиазма.
Каждый вечер я занимался тем, что в памяти просматривал каждый сеанс промывания мозгов на базе имперцев. Я этим занялся, когда на следующее утро после возвращения домой опять не мог понять, в какой реальности живу. Навязанные воспоминания казались очень реальными, а всё остальное каким-то бредом. Если бы не куча денег и не нож-трофей, то можно было бы усомниться в собственной реальности. С этим надо было что-то делать, так как на приведение своих расслоённых по двум реальностям мыслей уходит какое-то время. Не так чтобы очень много, но неприятно. После того как стал тщательно просматривать все внушения, сделанные в установке доктора Ри, заметил, что работа желёз оптимизировалась, это выразилось в том, что я стал лучше высыпаться и меньше физически уставать. Тело мне эти твари очень сильно на своей установке попортили. Всё-таки внушение там сопровождалось мощным шоковым воздействием, что телу на пользу не идёт. Целые узлы вышли из строя. Я это заподозрил, когда смог сделать всего-навсего четыре выхода силой подряд. Внимательное изучение своего тела Восприятием показало, что какие-то части тела просто игнорируются нервной системой, а другие, наоборот, находятся под постоянным напряжением. Уже образовались устойчивые спазмы. Небольшое воздействие на эти места под Восприятием улучшило состояние, но на следующий день я снова увидел ухудшение. Тело реагировало на установленные внушения плохо. Системы организма понемногу рассинхронизировались. К сорока-пятидесяти годам, если ничего с этим не делать, я мог превратиться в развалину с кучей болячек. Наверное, так и планировалось. Мне навязывали обычную несчастливую жизнь и относительно раннюю смерть. Что творилось с Крапивой, мне было даже страшно думать. Вся надежда была на то, что я успею выправить ситуацию раньше, чем всё станет совсем плохо.