Милый, где же тебя так угораздило?!
Голову Миши покрывали жуткие звездообразные шрамы. Нельзя было стричь его совсем коротко. И Аля решила, что отстрижет волосы сзади, уберет на висках, укоротит челку, а остальные подравняет так, чтобы они лежали пышной, но элегантной шапкой. Приняв решение, Алевтина споро защелкала ножницами. Мягкие светлые локоны бесшумно опускались на газетные листы. Парикмахером-самоучкой двигало вдохновение. И все же пришлось повозиться. Отступив в сторону, как художник от холста, Алевтина оглядела свое произведение и осталась довольна. Результат превзошел ожидания. Длинноволосый дикарь исчез, вернее — превратился в элегантного джентльмена несколько артистичной наружности.
— Ну-ка, дорогой, подойди к зеркалу, посмотри на себя, — распорядилась она.
Миша послушно подошел к старому, с облупившейся амальгамой зеркалу, что висело над рукомойником, уставился на собственное отражение.
— Нравится? — осведомилась Аля.
— Что? — без тени юмора спросил он.
— Как я тебя постригла?
— Да… А зачем?
Алевтина только рукой махнула. Попробуй, объясни очевидное этому обаятельному дикарю, не понимающему столь элементарных вещей.
Глава 8
Новая прическа Миши навела Алю на мысль, что его не мешало бы приодеть. Единственными мужскими вещами в доме были те, что остались от отца. Частью его гардероба Аля уже пожертвовала, так стоило ли останавливаться? Она собрала газеты с остриженными локонами, хотела было сунуть сверток в печку, но передумала и отложила в сторону. Сама не зная почему. Затем шагнула к старому плательному шкафу, достала выходной костюм отца, протянула Мише.
— Примерь.
— Что сделать? — беспомощно переспросил он.
— Надень, горе ты мое…
Немного повозившись, он облачился в костюм Вадима Андреевича Казарова. Аля деловито обошла вокруг, подмечая, что пиджак в плечах тесноват, но это не страшно. По давнишней моде плечи были подбиты ватой, стоило ее убрать — и костюм сядет на мускулистой, хотя и нескладной фигуре Миши как влитой. Рукава длинноваты — не беда, укоротим. А вот брючины, наоборот, коротки, но там имеется запас, так что и удлинить не проблема. Алевтина засмеялась от радости и захлопала в ладоши, как ребенок. Настолько удачно получалось с костюмом. А ведь было еще и несколько сорочек, и пара галстуков. Во всяком случае, выходной гардероб мужу обеспечен.
Мужу…
Аля покатала на языке непривычное пока слово, которое казалось ей слаще сливочной помадки. Осталось решить куда более существенную проблему: как объяснить поселковым властям, кто такой Миша и откуда взялся. Удивительно, что участковый, старший лейтенант Марьин, до сих пор не поинтересовался незнакомцем. Неужто лишь из врожденной деликатности? Или из доверия к Алевтине Вадимовне, дочери покойного товарища Казарова, доктора физико-математических наук? Вадима Андреевича в поселке уважали. В таежную глушь его забросила прихотливая судьба репрессированного. После ссылки столичный физик так и остался в Малых Пихтах, хотя ничто не мешало ему уехать в тот же Новосибирск, где как раз начал создаваться Академгородок.
Как бы там ни было, участковый вполне мог считать, что дочь Вадима Андреевича не могла связать свою судьбу с шаромыжником. И все-таки даже деликатности старшего лейтенанта Марьина наверняка имелся предел, и его терпение не стоило испытывать бесконечно. Алевтина почти силком стянула с суженого-ряженого отцовский костюм, присела к швейной машинке с ножным приводом: укорачивать, удлинять, подшивать. Миша приткнулся в уголке с карандашами и бумагой — Аля не позволила ему больше рвать отцовские тетради, выдала старую, но с чистыми страницами амбарную книгу, пусть забавляется. Стрекотала старинным безотказным «Зингером», искоса посматривая на возлюбленного. Любопытство разбирало, что это он там рисует. Опять ее портрет? И откуда он только такой талантливый?
Удлинив и подшив брюки, Аля не выдержала, спросила:
— У тебя, родной, совсем никаких документов нет?
Миша поднял голову, поглядел поверх гроссбуха. Переспросил в обычной своей манере:
— Документов?
Аля давно поняла, что придется смириться с его непостижимой неосведомленностью, поэтому лишь молча поднялась, выдернула верхний маленький ящик комода, достала зеленую книжицу. Протянула Мише.
— Это называется паспорт, — сказала она. — Документ, удостоверяющий личность. У тебя нет такого?