— А вот это никого не касается! — всерьез разозлилась Алевтина.
— Прости, Аленький! — пошла на попятную Пожарная Сирена. — Не стоило, об этом говорить, конечно, но, поверь, душа за тебя болит, ей богу. Нескладная ты какая-то… Вечно привечаешь каких-то бродяг…
— Миша — не бродяга, — устало проговорила Аля, которая порой терялась от такой самозабвенной бесцеремонности. — Он — мой муж.
— Муж, объелся груш… — пробурчала Володина. — Может, и правильно, что вы пока не расписаны. Подумай хорошенько. У нас в поселке есть достойные кандидаты. Владислав Юрьевич, например…
— Ах, Владислав Юрьевич! — вскинулась Аля. — Это он тебя подослал?!
Овечье лицо исторички сделалось бледным, как полотно.
— Как это — подослал?! — с ужасом спросила она. — Когда?!
— Уж не знаю, когда, — со всем возможным для себя сарказмом произнесла Аля. — Вам виднее, Ниночка Петровна. Нашли за кого сватать! За стопроцентного кобеля, который ни одной юбки в нашей школе не пропустил. А может, он и к тебе подкатывался, а, Ниночка Петровна?
Володина сползла с табурета, едва удержавшись на ногах, попятилась к выходу.
— Да что ты такое говоришь, Аленький… — пролепетала она. — Как тебе такое только в голову взбрело…
— Знаете, как это называется, товарищ председатель месткома? — продолжала наседать на нее Алевтина. — Сводничество, вот что это такое!
— Бесноватая! — взвизгнула Пожарная Сирена и выскочила за дверь.
Глава 16
Оставшись одна, Аля устало опустилась на табурет. Визит Володиной выбил ее из колеи. И чего это историчка так заботится об этом бабнике, Безуглове? Он волочится за каждой юбкой, однако аморалку эта пухлозадая общественница шьет почему-то им с Мишей. Ну не зарегистрированы, подумаешь… Выдадут Мише паспорт — зарегистрируемся. И все будет как у людей. Лишь бы он поскорее вернулся… Тревожно как-то на душе, будто сгущается что-то в теплом вечернем воздухе. Дым от таежных пожаров? Ну так до них километров пятьсот, не меньше… Вот же дура эта Ниночка Петровна, разбередила душу…
В завучи Пожарная Сирена метит, вот что. Не может дождаться, карьеристка, когда Корнелия Степановна на заслуженный отдых уйдет. Упаси боже Малопихтинскую школу от такого завуча. Корнелия Степановна Корнеева происходила из семьи потомственных русских интеллигентов, земских учителей, еще задолго до революции отправившихся в сибирскую глушь, чтобы учить грамоте крестьянских детишек. К сожалению, она была бездетной и последней в своем роду. Уйдет Корнелия Степановна на пенсию, и из Малопихтинской средней школы выветрится привносимый ею дух педагогического творчества и даже некоторого вольнодумства. А жаль…
Солнце уже опустилось за частую гребенку далекого бора. Сумерки сиреневым молоком пролились на окраину поселка. Вдруг стукнула калитка и двор пересек неясный мужской силуэт. Миша! Аля вскочила, бросилась к двери, мигом позабыв о нерадостных своих мыслях. Все вытеснило одно безбрежное счастье снова увидеть его, прижаться, расцеловать серые любимые глаза… Хорошо, что догадалась сорвать со спинки стула ситцевый цветастый халатик, нацепить его, с трудом попадая в рукава. Шаги раздавались уже в сенях — твердая поступь, уверенного в себе мужчины. Аля отдернула щеколду, толкнула тяжелую, сшитую широкими плахами дверь. И отступила, машинально скомкав ворот халатика на груди.
— Приятно, когда тебя так встречают! — пророкотал гость бархатным баритоном завзятого сердцееда. — Здравствуйте, Алевтина Вадимовна!
Она невольно окинула взглядом переступившего через порог мужчину. Выглядел тот импозантно. Современная городская прическа. Подбородок с ямочкой, как у певца Евгения Мартынова. Постриженные скобкой усы. Бежевый пиджак модного покроя, в тон ему расклешенные брюки. Круглоносые — зеленые с красным — туфли на высоком каблуке. В распахнутой на груди голубой нейлоновой рубахе курчавятся волосы. Аля почувствовала, что к горлу подступает тошнота — так неприятен ей был этот незваный вечерний гость, — невольно отступила к своей комнате, скрылась за дверью, и уже с безопасного расстояния осведомилась:
— Чем обязана поздним посещением, Владислав Юрьевич?
— Да вот, зашел поболтать, как коллега с коллегой, — с обычным самодовольством отозвался физрук. — Не прогоните, Алевтина Вадимовна?
— Прогоню, — сказала она. — Мужа нет дома.
— Знаю, знаю… — не смущаясь негостеприимным тоном хозяйки, проговорил гость. — В Нижнеярске он. Забота о подрастающем поколении и все-такое прочее… Только почему — муж? Насколько мне известно, вы еще не оформили ваши отношения.