— Что ты, Петрович, — горячо возразил Кузьмин. — Некому там мешать. Моя Аграфена, как услыхала про убийство-то, внучку в охапку — и в район, к дочке с зятем…
Только паники мне здесь не хватало, подумал старший лейтенант.
Они вышли со двора казаровского дома, сопровождаемые любопытными взглядами зевак. Появление Кузьмина в обществе милиционера малопихтинцы истолковали по-своему. Какая-то бабуся ахнула жалостливо: «Никодимыча-то за что, господи!» Словно подстегнутый поднявшимся в толпе ропотом, Марьин поравнялся со свидетелем, чтобы идти рядом, а не конвоировать. Они не успели сделать и десятка шагов, как послышалось натужное подвывание автомобильного мотора, и из-за ближнего палисадника вырвался свет фар. Это прибыл милицейский газик. Пропустив его, свидетель и участковый поднялись на крыльцо кузьминского дома. Хозяин зажег на кухне свет, подвинул табурет милиционеру, многозначительно щелкнул черным, обгрызенным ногтем по четвертинке первача, но Марьин решительно помотал головой. Выложил на стол сумку-планшет, достал чистый бланк протокола и шариковую ручку.
— Ну давай, Никодимыч, рассказывай, — поощрил он хозяина дома. — Время дорого…
— А ты не спеши, Валерьян Петрович, — отмахнулся тот. — Время дорого, да уж дело больно важное.
— Кто спорит… — отозвался старший лейтенант, прислушиваясь к завыванию мотора — прокурорское начальство отбыло в район. — Такое дело, что голова кругом. Я вот думаю, неужто беглые зэки, а?
— Может, и беглые, да только не знаю — зэки ли… — загадочно откликнулся свидетель. — Зря ты не хочешь выпить, Петрович… Что я щас расскажу, на трезвую голову не переваришь…
Глава 18
Не открывая глаз, Аля пыталась понять, почему она до сих пор валяется в постели, когда с минуты на минуту может появиться Миша, а у нее ничего еще не готово?.. Полы не вымыты, пироги в печь не поставлены. А муж так любит пироги с рыбой, мясом, грибами, малиной, яблоками… Нет, так не годится. Вот сейчас встанет и займется делом. Приедет любимый, а у нее, как у заправской Бабы Яги, для добра молодца и банька истоплена, и… что еще там полагается делать… Нет, Мишу она на лопату сажать не станет, у нее на него другие планы.
Аля хихикнула. Получилось как-то нерадостно. Наверное, из-за физрука… Вломился, нажрался, наговорил мерзостей. Да еще окно на кухне высадил, пьянь этакая. Надо бы полиэтиленом залатать, покуда Миша не вернется. Где-то у нее был целый рулон… еще прошлым летом для парника купленный… Вот им и залатает. А то стыдно с прорехой-то. Вернется Миша — починит как следует… Что-то долго он не возвращается. Но и она хороша тоже — валяется, вместо того чтобы встать и за работу…
Она честно попыталась пошевелиться, но в теле ее была такая тяжесть, такая истома, что ни ногой, ни рукой. Надо хотя бы глаза открыть… Боже мой, как неподъемны веки… Из свинца они, что ли? То-то удивится Миша, когда обнаружит, что Алечка его все еще изволит дрыхнуть. И странно как-то пахнет в ее доме. Не пирогами — явно. А чем? Карболкой… Отвратительный запах. Так пахло в больничной палате, в которой умирал папа… Неужели она тоже умирает? Не похоже что-то. Легкие дышат, сердце бьется… Только вставать не хочется.
Скрипнула дверь. Кто-то вошел. Твердой мужской походкой. Сознание Али уже покидала сонная одурь — она явственно слышала: не Мишины это шаги, но не испугалась. Веки вдруг стали невесомыми, и она легко распахнула их. Солнечный свет резанул по нервам. Аля зажмурилась, а когда снова открыла глаза, увидела склонившееся над ней мужское лицо. Следовало признать — хорошее лицо. Открытое, честное. Взгляд слегка встревоженный, но прямой, внимательный. На незнакомце был белый халат, но Аля почему-то сразу поняла — не врач. В руках кожаная папка. Выходит, по делу пришел. Она уже смутно догадывалась — по какому, и сердце у нее заныло от тоскливого предчувствия.
— Добрый день, Алевтина Вадимовна! — тихо, но отчетливо произнес незнакомец. — Моя фамилия Болотников. Я следователь районной прокуратуры.
— Здравствуйте! — откликнулась Аля.
— Я хотел бы поговорить с вами, — продолжал следователь. — Если вы, конечно, хорошо себя чувствуете.
Деликатный, подумала она, не то что физрук.
— Простите, а как ваше имя-отчество?
— Антон Иванович.
— Не беспокойтесь, Антон Иванович, я постараюсь рассказать все, что вас интересует.
Болотников помедлил несколько секунд, кивнул седеющей на висках русой головой.