— Меня зовут Алевтина, — вновь проявила инициативу хозяйка. — А вас?
Гость уставился на нее в остолбенении. В глазах его мелькнула растерянность. Он нахмурился, словно пытался припомнить давно забытое, наконец выдавил:
— Ми-ша…
— Очень приятно, Миша, — подхватила Аля. — С вами что-то произошло? Вы заблудились?..
Она осеклась. Стало страшно. Разные неприятные вопросы завертелись в голове. А ведь и в самом деле — кто он такой? И как сюда попал?
— За-блу-дил-ся… — вновь подал голос Миша. — Не зна-ю ку-да ид-ти…
— А откуда вы?
В серых глазах чужака плеснуло отчаяние. Он наморщил лоб, наконец медленно, будто пробуя каждое слово на вкус, произнес:
— Из Ле-нин-гра-да… Ни-жне-яр-ска… Ма-лых Пи-хт…
«Вот так объяснил», — пригорюнилась Аля.
— Вы приехали из Ленинграда в Нижнеярск? — уточнила она на всякий случай. — А потом попали к нам?
Миша судорожно кивнул, словно успел задремать и клюнул носом.
— Вы ехали сюда и заблудились? — продолжала допрос хозяйка.
Гость болезненно сморщился, словно вопрос был ему неприятен.
— Вой-на… — невпопад пробормотал он, подумал и добавил: — Э-ва-ку-а-ци-я…
— Ого! — воскликнула Аля. — Так вы давно здесь?
Но Миша отрицательно помотал головой.
Вот и пойми его.
Разговор не клеился, и она решила, что не стоит мучить гостя. Молча допили чай. Потом она постелила Мише в комнате отца. И прежде чем лечь самой, убрала со стола. Выплеснула в дождящую тьму грязную мыльную воду из таза. Подобрала в прихожей ватник. С него уже не текло, как раньше, но он все же был изрядно промокшим. Следовало его просушить. Как и на гимнастерке, на ватнике не было швов. И вообще он казался ненастоящим, словно это была не телогрейка, а ее тщательно выполненная копия, сделанная из материала, лишь приблизительно напоминающего хлопчатобумажную ткань. Из той же ткани были сделаны и гимнастерка, и галифе. Может, Миша иностранный шпион? Правда, образ шпиона, почерпнутый из кинофильмов и книг, плохо сочетался с обликом заблудившегося ребенка-переростка, каким предстал перед ней нежданный ночной гость.
Заслать такого к нам — значит заранее обречь его на провал.
Глава 2
Она легла, когда ходики отстучали два пополуночи. Сон долго не приходил, но, наконец, обступил со всех сторон мягким теплым облаком. Але казалось, что ей будут сниться тревожные сны, даже кошмары, но на самом деле она не видела ничего определенного. Проснулась легко. Судя по тишине — дождь прекратился. Серенький рассвет сочился в окна. Аля поднялась, на цыпочках прокралась из своей спальни на кухню, к рукомойнику. По пути не удержалась, прислушалась у двери комнаты отца. Ни звука. Спит. Ну и хорошо. Аля умылась. Минуту размышляла, что приготовить на завтрак, и остановилась на яичнице с салом. В самом деле, надо подкормить незваного гостя, вон он какой худой. Поставила сковородку на керогаз, собиралась зажечь, но вспомнила, что забыла вчера собрать яйца из-под несушек.
Аля накинула поверх халата высохшую телогрейку Миши, удивившись ее легкости и шелковистости. Сунула босые ноги в резиновые сапоги. Вышла на крыльцо. И остолбенела. Гость не спал в отцовской комнате. Он был во дворе. Босой. В одних подштанниках. Делал зарядку. Если действо, которое он совершал, можно было так назвать. Миша не стоял, как полагается — ноги на ширине плеч, руки по швам. Нет, он словно выполнял стремительный акробатический этюд. По заслякощенному ночным ливнем двору проносился вихрь, в котором мелькали руки, ноги, голова. Миша подпрыгивал, крутился на месте, катался колесом, наносил удары незримому противнику. И все это он проделывал молча, словно во двор учительницы русского языка и литературы вкатилась и принялась куролесить невиданная боевая машина.
— Миша! — окликнула Аля.
Вихрь рассыпался, машина, постепенно затихая внутри себя, остановилась. Посреди двора осталась лишь скособоченная фигура ночного гостя.
— Доброе утро! — уже без запинки произнес Миша и улыбнулся.
Улыбка у него вышла по-детски застенчивой, из тех, что бьют истосковавшееся женское сердце влет.
— Доброе, — смущенно пробормотала Аля и добавила уже более решительно: — Зарядка — это прекрасно, но учтите, что греть воду для мытья вы будете себе сами.
— Конечно, Алевтина! — снова улыбнулся Миша. — Вы только скажите, я все сделаю.