— Не вижу разницы.
— Тогда вот тебе еще один пример. Вообрази… В ночь на девятое мая сорок пятого года, когда представители вермахта подписали акт о безоговорочной капитуляции, командиру немецкой субмарины, отправленной на свободную охоту куда-нибудь в Северное море, об этом забыли сообщить, и вот его гидроакустик слышит шум винтов мирного транспорта, на борту которого уже празднуют победу, и отдает команды: «Товсь» и «Пли»…
— М-да, пример, конечно, мрачноватый…
— Так вот, дружище, — продолжал Старыгин. — В том и разница между подходом к этой самой пресловутой проблеме Контакта у вас, ученых, и у нас, отвечающих за безопасность страны, да и всей планеты в целом. Вы допускаете, что будете иметь дело с представителями высокоразвитой цивилизации, этакими космическими Эйнштейнами, а мы просто обязаны допустить, что придется столкнуться с капитаном боевой субмарины, лишенного, скажем, радиосвязи с базой.
— Рациональное зерно в твоих рассуждениях есть, — нехотя согласился Берестов. — Я только одного не пойму: зачем тогда ты мне помогаешь в этой авантюре? Перед генералом заступился. Сидишь тут со мною сутки напролет… Не проще ли было все взять и запретить?
— Нет, не проще. — покачал головой Старыгин. — Прятать голову в песок — страусовая политика. Это во-первых. Во-вторых, если уж они вступят с землянами в Контакт, то уж пусть лучше с нами, чем — с американцами.
— Пришельцы — это шило, которое в мешке не утаишь, — быстро вставил сэнээс.
— Верно, но если мы успеем первыми, у нас будет весомое преимущество. Руководить процессом Контакта будете вы, наши советские ученые, ну и мы, государственная безопасность. А коли уж придется выносить сор из избы на международную арену, мы успеем дать рекомендации нашим дипломатам.
— Ох, и красноречив же ты, Борька! — восхитился Берестов. — И раз уж ты заговорил о рекомендациях, что мы будем делать, если они все же откликнутся?
— Прежде всего возьмем за жабры этого твоего знакомца, учителя из Малых Пихт. Уж коли он знает частоту и код, то, следовательно, знает многое другое. Например, язык, пригодный для общения с пришельцами.
— "Я мог бы помочь вам обрести речь…" — пробормотал Берестов, вспомнив слова своего ночного собеседника. — Да, это было бы колоссальным подспорьем. Думаешь, он все-таки пришелец?
— Или — человек, страдающий чрезвычайно редким психическим заболеванием.
— Хм… Не таким уж и редким. Знаешь, сколько таких отиралось в кулуарах Бюраканского симпозиума? Мы их «тарелочниками» называем.
— И что, все они умели читать мысли и размазываться в пространстве? — насмешливо уточнил госбезопасник.
— Нет, но вдруг Скоробогатов чрезвычайно одаренный гипнотизер? Способность к гипнозу вполне укладывается в образ редкого психа.
— Не хотелось бы тебя огорчать, товарищ пока не членкор, но о способностях гражданина Скоробогатова у меня имеются дополнительные сведения.
— И ты молчал! — не на шутку возмутился Берестов. — А ведь я тебе выложил все как на духу.
— Ну так это ваша гражданская обязанность, товарищ старший научный сотрудник…
— А вот я тебя сейчас вздую, товарищ капитан государственной безопасности! Тем паче что вы сейчас не в форме…
— Но-но, полегче, гражданин! Я не в форме, но при исполнении.
Они расхохотались. Буфетчица Клава посмотрела на них с интересом.
— Ладно, Борька, колись, раз уж начал.
— Заглянем ко мне в номер, я тебе кое-что покажу…
Допив кофе, дожевав бутерброды, они оставили Клаве щедрые чаевые и двинули прочь из буфета. Прежде чем отправиться в гостиницу, где останавливались командированные сотрудники, Берестов позвонил в радио-обсерваторию.
— Ну что, новости есть?
«Все по-прежнему, Гелий Аркадьевич!» — ответили ему.
— Ладно, — разочарованно буркнул он. — Чуть что — звоните! Я в «Пульсаре» у Старыгина.
Идти было недалеко. В научном городке Сырые Ключи все было рядом. Поднялись в номер Старыгина. Он спешно собрал раскиданные вещи, освободив единственное кресло, усадил гостя. Задумчиво посмотрел на него и предложил:
— Холодненькой минералки хочешь?
— Не откажусь.
— Тогда возьми сам. Там, на кухоньке, маленький холодильник.
— Да у тебя почти люкс — кухонька, холодильник…
— Почти.
Пока Берестов на «кухоньке» копался в холодильнике, звенел стаканами, булькал минералкой, Старыгин открыл замаскированный репродукцией «Утро в сосновом лесу» небольшой встроенный сейф, извлек из него кожаную папку и компактный импортный кинопроектор. Когда астрофизик вернулся в единственную комнату номера с бутылкой «Боржоми» и полным стаканом, Старыгин уже пристраивал проектор на тумбочке.