Так продолжалось в течение десяти или пятнадцати минут, пока женщина не затормозила передо мной, словно налетела на Великую Китайскую стену.
Она в недоумении разглядывала меня, при этом губы её шевелились, а уши двигались, как у лошади в тумане.
После пристального изучения невеста отошла к стене, подошла к другой, и как только я подумал, что хождение продолжится, вдруг закричала страшно и дико - так кричат свиньи во время кастрации.
- Что вам нужно, милостивый государь?
Зачем вы пришли по мою душу, маньяк со стажем?
Не желаете ли, мужчина, чтобы я пинком выпроводила вас из комнаты и из моей жизни?
На вас, даже, если ермолку надену, то вы не сравнитесь с артистом театра и кино Баклановым. - Невеста отвернулась, словно спустила меня в унитаз.
Я бы ушел - предварительно взорвал бы дверь гранатой и вышел, но оскорбление задело меня - не я начал эту войну, не я Рэмбо.
- Не по своей воле я в этой комнате, а по стечению чудовищных обстоятельств, - губы мои дрожали, я находился на пороге инфаркта - так уборщик находит золотую табакерку и падает в обморок. - Может и по моей воле, но я бы так не сказал, особенно после вашей откровенности, граничащей с откровенностями черноморских торговок рыбой.
Наслаждения я не ищу, а пришёл за невестой, и вас отрекомендовали мне, как наилучшую невесту России, со скидкой на распродаже.
Если я соврал, то пусть кадка под фикусом расколется, как при попадании молнии, - мы посмотрели на кадку - не раскололась, и я продолжил в оправдательно-увещевательном ключе: - Любопытство к семейной жизни и боязнь, что меня охмурит воровка, привели к вам - так дорога приводит Железного Дровосека к Страшиле.
Признаюсь, что сразу вы мне не понравились, и вижу, что я вам не люб, но - стерпится-слюбится, лишь бы вы ночью меня подушкой не задушили за художественный храп.
Впрочем, места в моих хоромах достаточно, и мы разделим спальни, если вы пожелаете.
Жизнь без домашних обедов - пустяки, лишь бы вы не кричали каждое утро петухом. - Я выказал пожелания, скрестил руки на груди, ждал ответа, как соловей ждет продавщицу роз.
Невеста с брезгливостью посмотрела мне в глаза, затем с той же неприязнью осмотрела с ног до макушки - снова и снова, будто перед ней восстал из ада черт в смрадной слизи.
Она заговорила, и столько в её словах яда, что хватило бы на гусарский полк:
- Маньяк! По глазам вижу, что вы - маньяк, батюшка.
Кто же за маньяка пойдет замуж по своей воле?
Только полоумная или несчастная пойдет, каторжница, тюремщица, прокаженная.
Вы уже в годах, подыскиваете невесту, а где ваши прежние жены?
Вы их сожгли в печке, бросили под поезд.
Если мужчина в возрасте один, без женщины, то - не к добру, не от добра идет, потому что нормального мужчину женщины не бросят, как из котла кипяток на голову.
Вы ищите новых жертв и во мне видите новую несчастную с конфетками помадками в кармане.
Люблю сладкое - из несчастного бедного детства вынесла, когда родители вегетарианцы, сторонники здорового образа жизни не давали мне ничего слаще морковки.
Вы же желаете не только мои конфеты, но и другие сладости, до которых так падки развратники, похожие на вас.
Если я напишу книгу о маньяках и развратниках, то на первой же странице наклею вашу фотографию.
Вам, мужчинам в радость соблазнить женщину, унизить её, отобрать лучшие годы, а затем растоптать, пожалуй, да и золота не дать.
- Золото? Я дам вам золото! За золотом дело не станет, - я зачем-то оправдывался, словно обокрал невесту во вторник.
Она же в ответ на мои слова закинула голову, захохотала с прежним презрением - где её учили ненавидеть мужчин?
В школе на уроке географии?
- Золото? Ха! Купить меня желаете за золото?
Все вы, охальники, на одно лицо - если женщина честная, то вы её золотом маните, дурманите.
Не нужно мне ваше золото, я работу найду, хорошую работу, я песни пою, рукодельничаю - не пропаду с голоду, а ваших жалких подачек мне не нужно, потому что медь часто дороже золота.
Капитал наживаете?
Совесть себе купите на ваш капитал, а меня, честную женщину, не получите, словно наступили на ежа.
Ежи - не дикобразы, но и свои понятия о чести имеют, в отличие от вас с каплей под носом.
Давеча я шла по Кусковскому парку, вдыхала аромат веков с примесью городской известки, столь радостной для насильников, потому что жертва в известке ничего не скажет.
Болезни уходили из меня, я верила в чудо и в принцев, которые не знают слов "водка" и "рюмочная".
Чувство безграничной любви к ливневым лесам и утонченности в разговоре с вегетарианцами охватило моё женское естество, облапило волосатыми руками и потащило в мечту.