Шуршание волн.
Зеленые лучики, световые иголочки от лазерного источника в квази-сигарете то дробятся в облачках пара, который поднимается от кружек с горячим кофе, то выхватывают из темноты грациозный торс молодой женщины. Сейчас она и, правда, похожа на сказочного эльфа.
— Фоккер, — окликнул Гремлин.
— А? — откликнулась она.
— Фоккер, а почему Махно так поступил?
— В смысле, попросил растормошить? Ну, он сказал: что-то командир в глубокой печали, не пьянствует, не буянит, не обращает внимания на красивых женщин. Кошмар, точно?
— Мне просто надо осмотреться, и понять свое место в мире, — возразил он.
— А разве это такая проблема? — удивилась она, — Вот, Махно нашел же.
Гремлин вздохнул и помахал в воздухе сигарой.
— Махно авиатор с большой буквы. У него есть небо над океаном в четверть планеты, и две спутницы, Еситори Рини, и Нагэки Агути. Ты их видела, они «ама».
— Ладно, — сказала она, — Махно — авиатор, Протей — медик…
— …Пикачу, — продолжил Гремлин, — это индеец, он видит мир иначе, чем мы, но так же, как индейцы ваовао, составлявшие его отряд коммандос. Теперь они — его племя. А Варлок, это разведчик-профи, тот человек, который нужен на месте мэра Лантона.
— Я не поняла, Гремлин, почему на месте мэра Лантона должен быть разведчик-профи?
— Фоккер, а ты когда последний раз была на Тинтунге и видела Лантон?
— Недавно, когда летела с Вануату на Таити.
— Ну, и что ты там видела?
— Что я там видела? — переспросила она, и задумалась, — Странный городок этот Лантон, как цитадель Мордора из «Властелина Колец». Короче, понятно, там нужен такой мэр. Но ведь такой человек, как ты, тоже много где нужен. Тебе надо только выбрать.
— Вот я и ищу, из чего и как выбирать.
Фоккер замолчала на несколько секунд, и основательно затянулась своей квази-сигаретой. Подсветка отреагировала лазерными лучиками, превратив молодую женщину в зеленую и загадочную эльфийку.
— Хэх! Я не поняла. Ты же работаешь в Народном флоте, ты коммодор, что ты еще ищешь?
— В мирное время, — ответил он, — боевым офицерам установлены огромные отпуска, и я не представляю, что делать с такой прорвой времени. Его же надо как-то распределить!
— Зачем? — удивилась Фоккер, — Оно само распределиться. Есть работа, есть хобби, так?
— У меня нет хобби. В прошлой жизни я был патрульным. Сельва не шутит. Ты же слышала разговоры за ужином про город-деревню Li-Re в Гайане, так что представляешь. А все мои выходные я проводил в семье. Любимые люди, домашние дела…
— Понятно, — она кивнула, — ты очень тоскуешь по ним. Но жизнь продолжается.
— Вот я и думаю, как мне определяться в этой жизни, которая продолжается.
— Ты сам сказал: любимые люди, домашние дела. Может, тебе это и надо искать?
— Тут все иначе, — откликнулся Гремлин.
— Многое иначе, — поправила она, — там была Гайана и сельва, а тут Полинезия и атоллы.
Гремлин отрицательно крутанул головой.
— Не в том дело, сельва или атоллы, а в том, что люди другие. Я попробую объяснить. Там, в Гайане, мы все были одной семьей. Общий дом, общие идеалы, понимание с полуслова.
— А секс был у всех мужчин со всеми женщинами? — невозмутимо спросила Фоккер.
— У молодежи почти так, а у тех, кто постарше, были предпочтения, — сказал Гремлин.
— У тебя, — уверенно сказала она, — была одна любимая женщина, и ваши дети.
— Да. Как ты догадалась?
— Просто, женская интуиция.
— Понятно, Фоккер. А кто у тебя?
— У меня дочка, ей скоро 6 лет. Теоретически, в Австралии существует ее биопапа, но мы не сошлись характерами. Так что мы с дочкой живем на Вануату. А когда я далеко, моя дочка остается с семьей туземцев. Они работают по дому, но скорее это друзья, чем наемные люди. Знаешь, они замечательные, позитивные, и у них четверо своих детей. Как-то так.
— Это здорово, — он улыбнулся, — я рад, что у тебя есть родные люди.
— А я-то как рада. И, знаешь, Гремлин: вся твоя философия подождет, я тебя уверяю. Сейчас середина ночи. Ты мужчина, я женщина, зачем что-то еще в данный момент?
…Ночь продолжалась, и завершилась, согласно правилам астрономии, рассветом.
Утро. Облака ползут по лазурному небу, как гигантские ленивые улитки-альбиносы.
Завтрак вдвоем за столиком под открытым небом — пока еще солнце не жаркое.
Потом — доеденная яичница, допитая кружка кофе, и…
— …Тебе точно надо так скоро улетать? — спросил Гремлин.
— Да, — Фоккер кивнула, — но мы ведь теперь друзья, так что будет случай, еще встретимся.