Потом пламя добралось до остатков водорода в сморщившихся баллонах. Раздался могучий вздох невидимом великана. Верхний дирижабль в мгновение ока превратился в летящий погребальный костер. Несколько муравьиных фигурок успели выпрыгнуть. Парашют на одном горел.
– Сантоима Мари, – прошептала Треза. Руори обнял ее, и она спрятала лицо у него на груди.
9
Когда наступил вечер, во дворце были зажжены свечи. Но и мерцающий свет не мог скрыть уродливых ободранных стен и закопченных потолков. Стражники вдоль стены тронной залы стояли усталые, в рваной форме.
Да и в самом городе С'Антон не было слышно радости.
Руори сидел на троне кальда. Справа сидела Треза, слева – Паволо Дуножу. До выборов новых властей им предстояло вершить управление. Дон сидел прямо, стараясь не шевелить забинтованной головой. Время от времени, несмотря на все усилия, веки у него опускались. Закутавшись в плащ, Треза блестела огромными глазами из-под капюшона. Руори расположился поудобнее. Теперь, когда с боем было покончено, он чувствовал себя почти счастливым.
Это было мрачное приключение, даже когда воодушевленные успехом воины города погнали поддавшихся панике пиратов. Но многие из людей Неба дрались до последнего. И несколько сотен пленных оказались довольно опасной добычей. Никто не знал точно, что же с ними делать.
– По крайней мере, с войском покончено, – сказал Дуножу.
Руори с сомнением покачал головой.
– Едва ли, сьнер. Прошу прощения, но конца пока не видно. На севере остаются тысячи таких воздушных кораблей, много сильных, голодных воинов. Они придут опять.
– Мы встретим их достойно, капитан. К следующему разу мы будем готовы. Мы увеличим гарнизон, поставим заградительные аэростаты, создадим собственный воздушный флот… Мы сможем этому научиться!
Сидевшая неподвижно Треза вдруг заговорила:
– И в конце мы придем к ним с огнем и мечом. На корадских плоскогорьях не останется ни одной живой души.
В ее словах опять появилась энергия жизни, но энергия, которая ненавидит.
– Нет, – твердо сказал Руори. – Этого быть не должно.
Она вздрогнула, пристально посмотрела на Руори и, наконец, сказала:
– Верно, мы должны любить даже врагов. Но не этих же небоходов! Они не люди!
Руори обратился к пажу:
– Пошлите за вождем пленных!
– Чтобы он услышал наш приговор? – предположил Дуножу. – Но это надлежит делать формально, в присутствии общественности…
– Я просто хочу с ним поговорить, – сказал Руори.
– Не понимаю, – воскликнула Треза. Голос ее дрогнул, словно она хотела вложить в слова максимум презрения. – После всего, что вы совершили, вы вдруг перестали вести себя, как мужчина.
Странно, подумал Руори, почему ей так трудно было сказать это? Если бы на ее месте был он, ему было бы все равно.
Двое охранников ввели Локланна. Руки небохода были связаны за спиной, на лице запеклась кровь, но шагал он с видом завоевателя. Возле тронного возвышения он остановился, нагло расставив ноги, и ухмыльнулся Трезе в лицо:
– Итак, ты обнаружила, что эти двое не могут тебя удовлетворить, и послала за мной?
– Прикончите его! – вскрикнула Треза, вскакивая.
– Нет! – приказал Руори.
Охранники замерли в нерешительности, наполовину обнажив мачете. Руори поймал Трезу за запястья.
– Хорошо, пусть не сейчас, – сказала она, овладев собой. – Пусть умрет медленно. Задушите его, сожгите заживо, бросьте на копья…
Руори крепко держал ее, пока она не успокоилась до конца.
Паволо Дуножу сказал голосом, похожим на сталь:
– Кажется, я понимаю. Соответствующее наказание будет приготовлено.
Локланн сплюнул.
– Конечно. Связали человеку руки… Тогда с ним легко играть в грязные игры!
– Тихо, – приказал Руори. – Ты вредишь и себе, и мне.
Он сел, обхватив колено сплетенными пальцами, глядя пристально в темноту, сгустившуюся в другом конце зала.
– Я знаю, вы все пострадали от рук этого человека, – сказал он, тщательно выбирая слова. – И в будущем, возможно, ничего хорошего его соплеменники вам не принесут. Они – молодой народ. Они не умеют себя контролировать, они – как дети. Но и ваши, и мои предки когда-то тоже были такими. Думаете, Перио создавался тихо и мирно? Или спанцев местные племена иниос встречали с распростертыми объятиями? А инглисы – они устроили на Н'Зелано кровавую бойню. А маурийцы были людоедами. В эпоху героев у героя должен быть противник.