Он слабо улыбнулся:
– Благодарю, док.
Я уже давно превысил свой табачный рацион, но час был поздний, и мои нервы требовали помощи. Взяв трубку, я начал ужасную церемонию ее чистки. Жуткий запах табака распространился во комнате.
– Что ты сделал дальше?
– Вернулся в двадцатое столетие, разумеется, в другой отель, и хорошенько выспался. А потом, что касается моих византийцев, я уже больше ничем не мог им помочь. Но я предупредил их, чтобы они не болтали о моей помощи. Пусть говорят, что они просто сбежали. Чтобы не привлекать к себе внимание, самое лучшее было предоставить их своей судьбе. Теперь мне оставалось позаботиться о себе.
Я сделал глубокую затяжку:
– И что же ты сделал?
Он глотнул. Виски обожгло ему горло.
– Я знаю дату, когда я последний раз официально был Дж.Ф.Хэйвигом, – сказал он. – В 1965 году. Это было мое последнее пребывание в нормальном времени. Так что начиная с этого момента мое существование было безопасно.
– А агенты Ээрии не могли нанести удар раньше?
– О, конечно, они могли появиться и подстроить что-нибудь. Но я сомневаюсь, что они стали бы даже пытаться. Никто из них не знает жизни двадцатого века.
– Значит, ты считаешь, что происшедшее и зафиксированное событие изменить невозможно?
От его улыбки мороз прошел у меня по коже.
– Я знаю, что путешественник во времени не может ничего изменить. Я пытался сделать это, но безуспешно. Это было еще в юности, когда я хотел вернуться назад и предупредить отца, что его ждет.
– И? – выдохнул я.
– Док, помните мою сломанную ногу?
– Да. Подожди… Так, значит, это…
– Я зацепился за проволоку на лестнице как раз в тот день, когда хотел отправиться в путешествие… А когда выздоровел и был готов начать снова, я получил экстренный вызов от моей страховой компании и мне пришлось заняться срочными делами. А когда я вернулся в Сенлак, оказалось, что мать окончательно порвала с Биркелундом и нуждается в моем присутствии. Я посмотрел на двух невинных детей, которых она принесла в этот мир, и принял на себя эту ношу.
– Ты думаешь, это вмешался Бог?
– Нет, нет. Это просто логическая невозможность изменить прошлое. Каждое мгновение времени – это прошлое бесконечного множества других мгновений.
– Значит, все мы просто марионетки в руках Времени?
– Я не говорил этого, док. Более того, я не верю в это. Мне кажется, что все мы являемся частью какого-то грандиозного механизма. И чем больше мы не знаем, тем шире диапазон нашей свободы.
– Значит, это похоже на наркотики. Человек добровольно принимает химическое соединение, которое закрепощает его мозг.
– Может быть, может быть. – Хэйвиг шевельнулся в кресле, глядя в ночь. Затем сделал еще глоток виски. – Пожалуй, у нас нет времени на философские размышления. Ищейки Уоллиса охотятся за мной. Они кое-что знают из моей биографии и могут выследить меня.
– Поэтому ты так долго избегал встреч со мною?
– Да. – Он положил руку на мое колено. – Пока была жива Кэйт. Вы помните?
Я кивнул.
После этого он заговорил быстро, не вдаваясь в подробности, давая только общую схему своих действий. Он быстро распределил все свое состояние по банкам, положив вклады на вымышленные имена. Таким образом Дж. Ф. Хэйвиг исчез со сцены. А так как в двадцатом столетии у него не было никого из близких, кроме матери и доктора, никто не удивится его внезапному исчезновению. А их он сможет предупредить письмом.
– Мне ты посылал в основном открытки, – сказал я. – И заставил меня понервничать. – После паузы я спросил: – Где же ты был?
– Замаскировав свои следы, насколько это было возможно, я отправился обратно в Константинополь.
Па пожарищах и развалинах Нового Рима был восстановлен относительный порядок. Прежде всего правительство и оккупационные войска нуждались в пище и воде. Поэтому жителей города нельзя было больше грабить и держать под страхом смерти. Им нужно было обеспечить возможность спокойно трудиться. Позже Болдуин Фландрский, наместник императора в этой части мира, куда входил и Константинополь, решил выжать из своих подданных побольше. Но вскоре он в войне с болгарами был захвачен в плен и умер в тюрьме. Его преемник Анри Первый продолжал его линию. Король латинян мог принижать греков, ввергнуть их в бедность, брать их в солдаты. Но за все это он должен был обеспечить им относительную безопасность.
Ксения к тому времени находилась в женском монастыре. Хотя она была здесь всего лишь гостьей, ее содержание было довольно строгим. Она встретилась с Хэйвигом в холодной комнате с кирпичными стенами под неусыпным надзором сестры-монахини. Ксения была одета в накидку из грубой темной шерсти и не смела даже коснуться руки своего посетителя-мужчины, несмотря на его щедрые дары монастырю. Однако Хэйвиг смог увидеть ее глубокие темные глаза, заметил, что, несмотря на все трудности и лишения, которые ей пришлось перенести, тело ее округлилось, наполнилось женственностью, а звуки ее голоса вернули его назад, в те счастливые дни, когда он, она и ее отец…