– О Хаук, милый Хаук! – Она тут же испуганно отшатнулась, перекрестилась, стала опускаться на колени, бормоча: – Я… извините меня… благословенный…
Старая монахиня нахмурилась и шагнула к ним.
Хэйвиг замахал руками.
– Нет, нет, Ксения! – воскликнул он. – Я такой же смертный, как и ты, клянусь. Случилось нечто странное. Может быть, я смогу объяснить тебе позже. Но поверь мне, моя дорогая, я всего лишь человек и ничего больше.
Она всхлипнула, но вовсе не от разочарования.
– Я… я так рада… Я рада, что ты пойдешь в рай после смерти, но… – Но сегодня он не входил в число ее строгих и хмурых византийских святых.
– Как твоя мать? – спросил он.
– Она постриглась в монахини, – едва расслышал он. – И убеждает меня сделать то же самое…
Тонкие пальцы стиснулись в кулаки, так что даже косточки побелели, глаза, полные ужаса, смотрели на него.
– Я должна сделать это? Я ждала тебя, чтобы ты сказал мне…
– Не поймите меня неправильно, док, – сказал Хэйвиг. – В монастыре все было нормально. Однако там были слишком строгие правила, слишком много ограничений. Вы же католик и можете себе представить. Ксения любила своего Бога, и она любила читать. Книги были частью ее жизни. Но в ней был слишком силен дух классической античности, и у меня не хватило духа разочаровывать ее. Ведь в конце концов и я приложил свои усилия, чтобы она так рано познала реальный живой мир. А сейчас впереди у нее были лишь молитвы и служение Богу, и ничего, кроме смерти, не откроет перед нею двери монастыря. А ведь она родилась свободным ребенком, жившим под вечно ласковым солнцем.
– И что же ты сделал?
– Я нашел престарелых супругов, которые согласились взять ее. Они были бедны, но я помог им деньгами, они были бездетны и чрезвычайно обрадовались, когда всевышний в моем лице подарил им дитя. Она тоже привязалась к ним. Так что все устроилось хорошо.
– Разумеется, ты периодически появлялся у них.
Хэйвиг кивнул. Мягкая улыбка тронула его губы.
– У меня было много своих дней, но в последующие три года я несколько раз навещал Ксению. И мои посещения становились все чаще и чаще.
ГЛАВА 11
Этот корабль был огромным тримараном. С мостика Хэйвиг смотрел на чистую широкую палубу, отделанную твердыми сортами дерева. Он видел люки, стрелы грузовых лебедок, моторы, экраны солнечных батарей. Цивилизация Маури испытывала недостаток в металлах, и он использовался только в самых крайних случаях. Каюты тримарана были украшены пышными тропическими цветами. На каждом носу корабля стояла вырезанная из дерева фигура, представляющая одного из Троицы, – колонна из абстрактных символов. Создатель Танароа – в центре, Йезу Харисти со своим крестом – слева, а справа – Пан с зубами акулы, олицетворяющий смерть и темные стороны жизни.
Но вовсе не варвары создали этот огромный корабль. Тройной киль обеспечил ему великолепные гидродинамические свойства. Три мачты были, разумеется, оснащены парусами, но эти паруса управлялись небольшими двигателями на биологическом горючем. Эти паруса, управляемые компьютером, постоянно отслеживали направление ветра, чтобы максимально использовать его силу. Экипаж состоял из четырех канаков и двух женщин – вахин, которые не были перегружены работой.
Капитан Реви Лохавассо получил образование в университете Веллантоа (Н-Зилан). Он говорил на нескольких языках, а его английский вовсе не был какой-то искаженной версией вульгарного американского, он был столь же богатым и точным, как родной язык Хэйвига.
Могучий загорелый капитан в саронге и с босыми ногами медленно сказал, чтобы его повял пассажир, только-только приспосабливающийся к современному языку.
– Мы разрабатываем новую технологию после того, как мир машин был уничтожен. Нам нужно найти новые пути развития на отравленной земле. Мы еще не полностью разрешили свои проблемы. Но сделано много, и я уверен, что будет сделано еще больше.