– Да, – с несчастным видом сказал Хэйвиг. – Карело, что мне делать?
– Мы находимся с тобой на одной ступени знаний. Чему я могу научить тебя?
– Карело, я единственный человек, который пытается видеть сквозь тысячелетия. Но я не могу! Однако я чувствую, что, возможно, Ээрия внесет машинные аспекты в будущую жизнь. И что тогда будет?
Кеадзиму легонько коснулся его.
– Успокойся. Человек мало что может сделать. Но если это малое – то, что нужно, этого достаточно.
– То, что нужно? Но если будущему человечеству предстоит жить под тиранией нескольких человек, обладающих техникой? Разве это то, что нужно? И что можно сделать?
– Как политик, я уклоняюсь от ответа. – Его внезапная сухость удивила Хэйвига. – Но я думаю, что ты видишь будущее в слишком мрачном свете. Деспотизм можно уничтожить. Однако мы, Маури, со своей концентрацией в биологии можем оставить будущему очень плохое наследство.
– Что? – Хэйвиг даже привстал.
– Отточенный металл может рубить дерево и человеческую плоть, – сказал Кеадзиму. – Взрывчатка делает котлованы, но может уничтожать и людей. Наркотики… да, да. Уверяю тебя, что это – главная проблема, которая беспокоит наше правительство. И это не обычные наркотики, которые стимулируют воображение, нет, мы уже имеем химические вещества, которые могут заставить человека поверить во все, что ему скажут. Я почти рад, что гегемония Федерации в будущем прекратится. Следовательно, вина за то, что произойдет с человечеством, ляжет не на нас. – Кеадзиму склонился к Хэйвигу. – Но ты, несчастный путешественник во времени, ты вынужден думать о будущем. Этот вечер – вечер мирного неба. Смотри на звезды, вдыхай ароматы, слушай пение птиц, ощущай дыхание ветра. Будь заодно с Землей.
Я сидел в своем коттедже над книгой. Сенлак, ноябрь 1969 года. Ночь была удивительно ясной и пронзительно холодной. Морозные узоры подернули стекла на окнах.
Из проигрывателя лилась музыка Моцарта, на коленях у меня лежал томик со стихами Китса, рядом на столе стоял стакан, куда было налито на два пальца виски. Воспоминания роились в моей голове и иногда заставляли улыбаться. Прекрасное время для старого человека.
Кто-то постучал в дверь. Я произнес нечто невнятное, с трудом поднялся с кресла и, придумывая предлоги для извинения и отказа, пошел к двери. Мое настроение не улучшилось, когда моя собака, едва не сбив меня с ног, бросилась к двери. Я держал этого бесцеремонного пса только потому, что он когда-то принадлежал Кэйт. Будучи щенком когда умерла его хозяйка, сейчас он уже и сам был близок к могиле.
Когда я открыл дверь, морозный воздух окутал меня. Снега еще не было, но земля промерзла насквозь, казалось, до самого экватора. И передо мной стоял человек, который буквально трясся от холода в своем легком не по сезону пальтишке. Он был среднего роста, щуплый, светловолосый, с острыми чертами лица.
Хотя я не видел его уже пять лет, эти годы не стерли его из моей памяти.
– Джек! – воскликнул я. Волна слабости нахлынула на меня.
Он вошел, закрыл дверь и сказал неровным, прерывающимся голосом:
– Док, вы должны помочь мне. Моя жена умирает.
ГЛАВА 12
Жар и озноб, боль в груди, красные пятна на щеках, кашель… все это похоже на пневмонию, – кивнул я. – И все это сопровождается головной болью, болью в спине и шее… Возможно, развивается менингит.
Сидя на краешке стула, Хэйвиг спросил:
– Что же делать? Антибиотики?
– Да, да. Я не люблю прописывать лекарства заочно, а тем более лечить тех, кто не имеет на это права. Так что сейчас я предпочел бы порекомендовать кислородную палатку…
– Я могу… – вскинулся он, но затем угас. – Нет, баллон с газом слишком тяжел.
– Ну что же, она молода, – попытался я успокоить его. – Возможно, стрептомицин… – Я поднялся, похлопал его по согнутой спине. – Успокойся, сынок. Послушай, что я скажу… – И я признался ему, что пять лет назад в беседе с одним писателем из Калифорнии не смог удержаться и рассказал ему отдельные детали эпохи Маури, о которых узнал от Хэйвига. Эта странная культура заинтриговала меня, и я подумал, что этот человек, писатель, тренированный в размышлениях и предположениях, сможет объяснить мне некоторые их загадки и парадоксы. Естественно, я ничего не сказал ему о Хэйвиге и об источнике информации. Выслушав меня, писатель попросил разрешения использовать некоторые мысли в своих произведениях, и я не нашел причин для отказа.
– И рассказы были опубликованы, – с виноватым видом сказал я Хэйвигу. – Интересно, что в некоторых рассказах он даже сумел предсказать то, что я узнал от тебя лишь позже, например борьбу правительства с теми, кто пытается возродить машинную технологию. Что если агенты Ээрии выйдут на твой след?