Кстати, Мухтар передал доверенным людям в Куфе некоторое количество белых голубей с приказом выпустить их, в случае если события будут развиваться в неблагоприятном направлении. Таким образом, появление птиц должно было предупредить Мухтара, что настало время позаботиться о собственной безопасности и одновременно поднять боевой дух доверчивых солдат.
Сражение произошло в августе 686 года в окрестностях Хазира, что недалеко от Мосула. Сначала натиск шиитов был отбит. Тогда были выпущены голуби. Вид летящих над головами птиц необычайно воодушевил солдат, и они с фанатичным воодушевлением бросились на врага с криками: «Ангелы! Анеглы!» Одновременно на левом крыле сирийской армии сражались одни только кайситы под командованием Омайра, бывшего военачальника Зофара. Накануне ночью он провел беседу с полководцем шиитов. Теперь, опустив свое знамя, он крикнул: «Месть, месть за роковое поле Рахит!» С этого момента кайситы стали инертными, но не безразличными зрителями сражения, и к ночи сирийская армия, лишившись своего командующего Обайдаллаха, потерпела поражение.
Пока Мухтар радовался победе, беженцы из Куфы потребовали, чтобы Мусаб, брат Ибн-Зубайра и правитель Басры, сразился с самозванцем, заверив его, что если он проявит себя соответствующим образом, его поддержат все разумные люди Куфы. Подчинившись требованию, Мусаб вызвал Мухаллаба в Басру, выступил вместе с ним против шиитов, одержал две победы и осадил Мухтара, который обосновался в цитадели Куфы. Мухтар, видя, что поражение неизбежно, решил, что не переживет его. «Давайте нападем на осаждающих, – призвал он. – Лучше умереть, как храбрые люди, в бою, чем погибнуть здесь от голода или быть убитыми, как бараны». Но его престиж уже упал. Из шести или семи тысяч воинов лишь двадцать человек откликнулись на его призыв. И они дорого продали свои жизни. Что касается остальных, их трусость не дала им ничего. Их объявили бандитами и убийцами, и безжалостный Мусаб приказал их всех убить. Было это в 687 году. Однако он недолго радовался своему успеху. Не желая того, он сослужил хорошую службу сопернику своего брата, освободив его от самых грозных врагов – шиитов, и Абд аль-Малик, которому больше не надо было их опасаться, начал готовиться к нападению на зубайритов в Ираке. Чтобы враг не угрожал ему с тыла, он начал операции с осады Киркесия, где Зофар сыграл весьма двойственную роль, то делая вид, что воюет за Зубайра, то снабжая продовольствием шиитов и предлагая выступить вместе с ними против сирийцев. Все враги Омейядов, какими бы разными ни были их цели, были его врагами и союзниками. Осажденный Абд аль-Маликом, который, действуя по совету кельбитов, предусмотрительно убрал кайситов с передовой, Зофар защищал свою крепость с большим упорством. Однажды его люди совершили такую энергичную вылазку, что проникли в лагерь до самого шатра халифа. Желая покончить с осадой, чтобы выступить против Мусаба, Абд аль-Малик вступил в переговоры, которые, правда, прервал, когда разрушение четырех башен возродило надежду на штурм города, и снова возобновил, когда штурм оказался неудачным. Рационально распределив деньги среди солдат халифа, Зофар со временем сумел добиться вполне почетных условий, а именно амнистии для своих братьев по оружию и губернаторства в Киркесии для себя. Более того, в качестве бальзама для своей гордости он обусловил, что его не станут принуждать давать клятву верности халифу Омейядов при жизни Ибн-Зубайра. И наконец, для ратификации примирения было решено, что Маслама, сын халифа, женится на дочери Зофара. После заключения мира Зофар предстал перед Абд аль-Маликом, который принял его с большой учтивостью и даже предложил сесть рядом с ним на троне. Вид этих двух людей, давних заклятых врагов, обменивающихся заверениями в братской любви, вероятно, был весьма трогательным. Но внешность обманчива. Чтобы превратить новорожденную дружбу Абд аль-Малика с Зофаром в яростную вражду, потребовалась всего лишь поэтическая цитата. Благородный йеменит Ибн Зиль-Кала вошел в шатер и, увидев, какое почетное место занял Зофар, стал проливать слезы. Халиф спросил его о причинах горя.
– Как же я могу не лить горькие слезы, – ответил он, – глядя на человека, еще недавно бунтовавшего против тебя, с меча которого еще капает кровь моих родственников, ставших жертвой только своей преданности тебе; и этот убийца моей семьи сидит на троне рядом с тобой, а я стою перед вами.