Пикильо, нищий и бродяга, не имел никакого понятия о религии, но по невольному побуждению, сам не зная зачем, упал на колени. Он не говорил ничего, но сердце трепетало от какого-то радостного чувства благодарности, и эта немая молитва была лучше многих других.
Пленник, освободившись из темницы, должен был еще вырваться из самой крепости, окруженной высокой стеной, где ворота были крепко заперты. Несчастный опять смутился: он не знал, что предпринять, и с отчаянием увидел, что из одной темницы попал в другую, но ошибся. Сердцем своим он познал Бога, а великодушием приобрел друга, и тот, у кого утром не было никого и ничего, к вечеру нашел два сокровища: религию и дружбу.
На стене вдруг что-то зашевелилось, и луна, недавно скрывшаяся, выглянула опять из-за тучи; взорам Пикильо представилась черноволосая голова, осторожно и внимательно смотревшая на двор… О счастье! Это был Педральви! Пикильо хотел закричать, но друг знаками велел ему молчать.
Не прошло и минуты, как цыганенок, сидя верхом на гребне стены, успел перетащить и уставить легкую жердяную лестницу, по которой сам взобрался на стену. Пикильо влез, сел верхом и нежно обнял своего друга.
– Подральви, ты пришел спасти меня!
– Еще бы! Ты меня освободил, и я тебе помогаю.
– А если бы меня здесь не было?
– Я нашел бы тебя в погребе. Я слышал, куда тебя велели посадить, и все равно где бы ты ни был, я нашел бы тебя.
– А если бы тебя схватили и прибили?
– Это уже не твое дело. Я весь вечер был здесь на улице.
– Что же ты делал?
– Дожидался удобного случая и дождался… нашел эту лестницу.
– Где?
– Да вот здесь напротив, у портного Трухильо.
– Ты ходил к нему в дом?
– Нет, по ней спустился из окна человек, завернутый в плащ…
– Верно вор!..
– Нет!.. Кажется… молодой офицер. Нежный голос из окна говорил ему: «Осторожнее, не оступись». А я и закричал: «Святая инквизиция!..» Окошко захлопнулось, а кавалер соскочил и бросился бежать. Я схватил лестницу и принес сюда. Но полезай скорее. Хоть здесь и хорошо разговаривать, однако внизу будет еще лучше.
Перетащив лестницу на другую сторону, Педральви непременно хотел, чтобы Пикильо первый спустился на улицу. В эту минуту луна опять скрылась за тучами, и все утонуло во мраке, Педральви, не видя своего друга, говорил ему вполголоса: спускайся осторожнее и скажи, когда будешь внизу.
– Спустился! – отвечал Пикильо.
Но в эту минуту, когда Педральви хотел последовать за другом, чья-то сильная рука опрокинула лестницу и схватила Пикильо за ворот.
– Что это? Соперник! – сказал грубый басистый голос. – У нас хлеб отнимает! Ты откуда, мальчишка?
Это был голос капитана Хуана Батисты Бальсейро, который поутру на площади выказал столько патриотической ревности к фуэросам.
– Сеньор кавалер, – сказал Пикильо, – вы ошибаетесь, я не вор! Клянусь вам, я не стану заниматься таким подлым ремеслом… – И Пикильо вскрикнул от боли в плече, жестоко стиснутого рукой сеньора. – Отпустите меня, отпустите, если вы от инквизиции или из алебардистов.
– Не угадал! Но так как ты вышел из этого дома, то, верно, можешь сообщить нам некоторые необходимые сведения.
– Я ничего не знаю, я был на дворе.
– Все равно ты пойдешь с нами.
– Не могу… пустите меня. Меня ожидает товарищ.
– Где?
– Наверху на стене.
И Педральви закричал:
– Да, сеньор кавалер, отпустите его и дайте мне лестницу спуститься, не то я закричу: «Караул».
Бывший с капитаном товарищ взялся было за пистолет, но Бальсейро остановил его.
– Что ты! К чему поднимать тревогу. Пусть тот кричит, если хочет, а мы этого голубчика возьмем с собой.
– Пустите!.. Помогите! – вскричал Пикильо.
– Помогите! Помогите! – закричал Педральви, голос которого со стены раздавался громче и дальше.
В трактире все притихли, потом вдруг зашумели и выбежали на двор, но капитан и его товарищ, схватив свою добычу на руки, скрылись.
Происхождение капитана Хауна Батисты Бальсейро было так же таинственно, как и все обстоятельства его жизни. Одни почитали его за неаполитанца, другие за мавра, сам же он никогда не беспокоился о своем отечестве и не предпочитал ни одной земли, хотя видел их много, но по известным ему причинам не мог нигде ужиться долго. С некоторого времени он поселился в Испании и как опытный человек, много знавший и много видевший, признавался, что из всех европейских государств Испания представляет гораздо более удобств и выгод для его ремесла. Полиция необременительна, беспорядки везде, нигде нет надзору, и Бальсейро после долгой кочевой жизни решился наконец поселиться в этой стране на продолжительное время. К тому же она была для него почти родиной. Он родился в Португалии незадолго до того времени, когда она при короле Филиппе II была присоединена к Испании.