Вжух-вжух. Вжух-вжух, – равномерно засвистел вдуваемый в матрас насосом воздух, а я наконец-таки побежал через сугробы к вылетевшей из машины Ане. Она лежала в глубоком сугробе, безвольно раскинув руки-ноги. Судя по следам, после того как она ударилась головой в дерево и упала на снег, катилась и скользила под уклон вниз девушка еще несколько метров.
Я присел рядом и очистил снег с лица и шеи девушки, потрогал пульс. Прощупывался – но очень слабый. Приблизил лицо, с облегчением почувствовал дыхание. После аккуратно, но быстро смахнул с нее остальной налипший и подтаивающий снег – машинально поправив задравшееся до талии платье. Предварительно осмотрел голые спину, живот и бедра – серьезных рваных ран или переломов не видно. На бедрах заметны кровоподтеки и ссадины, контрастно выделяющиеся на порозовевшей от холода коже, но если вспомнить ее полет сквозь лобовое, то могло быть и хуже. Гораздо хуже.
Свистящий вжух-вжух превратился.
– Слава!
– Максим, мне не очень удобно! Сейчас, я отдохну немного, – пожаловался мне невидимый сейчас за машиной лучший продавец нашей славной Компании.
«Ты Максим? Какое красивое имя, мне нравится»
– Тебе сейчас неудобно будет выбитые зубы в снегу сломанными пальцами собирать! Качай я сказал, не останавливайся! Пожалуйста, будь любезен!
«Ух ты, красавчик, а мне нравится твоя вежливость!»
Вжух-вжух. Вжух-вжух. Вжух-вжух, – равномерно зазвучал насос.
Вот. Права красотка, не зря решил добавить «пожалуйста». Работает вежливость? Работает, кто бы спорил. Быстро достав из кармана амулет, я оттянул ворот обтягивающего платья Ани и приложил ей защищающий от холода амулет к груди.
Никакой реакции.
«И не будет – меня бы спросил! Нужно чтобы оператор как минимум был в сознании и при памяти, действуя своей волей»
«Как минимум?»
«Еще нужны способности, чтобы оперировать артефакторными предметами. Это сейчас не так важно, красавчик, надо быстрее уходить отсюда!»
Кивнув в ответ на мысленный голос красотки, только после поняв бессмысленность жеста, я снял с Ани кроссовки и носки (какая хорошая практичная мода платье с кроссовками носить). Сразу после побежал обратно к машине. По своим следам передвигаться было гораздо быстрее и удобнее, чем по невспаханным сугробам. Около машины уже стоял пришедший в себя Константин, пытаясь что-то говорить Марине. То, что девушка босая на снегу, он словно не замечал.
– Подальше отошел отсюда, – вместо «здрасте» сказал я очнувшемуся Константину.
– Слышь, ты, молокосос! – шагнул тот вперед, говоря не очень внятно.
Очухался после нокаута, а бил я недавно весьма качественно, он весьма быстро. Но адекватности в качественно залитом алкогольной синевой взоре сильно не прибавилось. И кстати, насчет молокососа – ему ведь лет тридцать пять, не больше. Неужели разница в десять-пятнадцать лет настолько принципиальна, что позволяет оскорблять других по возрастному признаку?
Руками Константин сейчас не размахивал, а попытался вступить со мной в дуэль взглядами. Наверное, если бы я десять лет жил на необитаемом острове без активностей и развлечений, сейчас можно было бы ради интереса новизны поглазеть друг на друга. Сейчас же слишком много действий нужно умещать в каждую отдельную единицу времени, поэтому в гляделки я играть не стал.
Вместо дуэли взглядов я провел прием, которому нас, когда был подшофе, еще в школе учил учитель ОБЖ: «Удар-связко, хлебало, пузо, яйки». Голос Семена Андреевича, с характерной вологодской протяжной «о», я сейчас как вживую услышал. Впрочем, голос воспоминаний прервал сдавленный всхлип Константина – скрестив руки в паху, он упал на колени и со стоном ткнулся лицом в снег.
Я обернулся к Марине, протягивая кроссовки и носки Ани.
– Держи, это тебе. Давай в машину, переобувайся быстро.
Марина без комментариев и вопросов исчезла в салоне. Какая удивительная девушка, я просто поражаюсь.
«Да, сообразительная, мне тоже нравится. Так что, твоя телочка?»
Опять не отвечая демонической красотке, я посмотрел на стонущего от боли коллегу.
– В следующий раз надолго ляжешь! Понял?
Отвечать Константин (Геннадиевич) не стал, морщась от боли. Размахнувшись, я сложенной черпачком ладонью, с широкого размаха, всек ему размашистым чапалахом по уху. Уважаемый коллега взвыл и упал на бок, лицом в снег.
– Я с радио разговариваю?! Ты меня понял?!
– Понял! – утробно раздалось откуда-то снизу, из-под снега.
«Красавчик, какой ты убедительный! Я в тебя уже влюбилась!»