Совершив глубокий вдох, я налетел на дверь, что находилась всего в паре шагов от меня, и тут же крепко сжал зубы и кулаки, приготовившись встречать новую невиданную опасность.
Однако передо мной был все тот же самый зал с картинами, из которого я недавно пришел.
Я сначала подумал, что из-за возникшей суеты не заметил, как вернулся обратно, но как выяснилось вскоре, это было два разных зала, внешне похожих, но с существенными отличиями.
Прямо с порога меня снова встретил портрет милой женщины с яблоком. И прямо на моих глазах картина начала меняться, словно ее дорисовывал какой-то невидимый художник: одна за другой, из надкушенного яблока начали вытекать тоненькие кровавые струйки, а затем лицо самой женщины побледнело, губы посинели... а потом... потом ее глаза просто-напросто вывалились из глазниц, словно два маленьких мячика.
Кровь струйками тянулась из яблока, и вытекала за пределы картины прямо на ковер, а вслед за ними и два глаза запрыгали по мягкому покрытию. Я отшатнулся и тут же увидел, что таким же скверным образом преобразились и все картины, висевшие в зале.
...отрубленная голова, стоящая в миске посреди обеденного стола.
...повешенный на дереве выпотрошенный мужчина, вокруг которого собралась злорадно гогочущая толпа.
...расчлененная пара, чьи конечности разбросаны по орошенному кровью полю.
...бурлящий котел, в котором с агонией на лицах варятся маленькие дети.
От такого количества жестоких сцен, разом вонзившихся в мой разум, меня тут же чуть не вырвало, но в самый последний момент я успел подавить хлынувший позыв. Более того, ужасные картины так сильно ударили по моему рассудку, что страх уже перестал скапливаться внутри, вместо этого разом выхлестнув наружу.
Я побежал вперед, вкладывая все силы, а чтобы не видеть всего этого кошмара, закрыл лицо руками, лишь изредка поглядывая, только чтобы убедиться, что коридор так и продолжает тянуться прямо. Укушенное плечо ныло, и из него периодически выплескивалась кровь, но все что я мог сделать - зажать рану ладонью. В то же время было слышно, как позади меня несется разъяренная толпа - они толкались, спотыкались, ревели и рычали, стараясь протиснуться в узкий коридор. А из картин в это время таки и продолжала безостановочно литься кровь. Весь интерьер по прежнему казался мне тусклым... за исключением ковра - тот теперь был ярко красным от пропитавшей его густой и вонючей субстанции, что маленькими струйками стекалась со всех концов коридора. И каждый раз, наступая на мокрый ковер, в мои уши проникало противное хлюпанье, отдававшее притоком мерзкого трупного запаха.
Коридор все не заканчивался и не заканчивался, а я бежал, стараясь глядеть не по сторонам, а себе под ноги. А потому поздно заметил, что с какого-то момента ужасные картины сменили ужасные экспонаты: люди с ободранной кожей, выколотыми или вываливающимися глазами, плавящиеся в кислоте, горящие в огне, с отрубленными руками, носами, ушами, отваливающимися челюстями. Женщина, жрущая своего собственного ребенка, связанного с ней пуповиной. А потом наоборот - ребенок, сидящий на теле мертвой матери, и увлеченно в нем ковыряющийся. Из этих экспонатов встречались даже люди, сшитые из разных, иногда непропорциональных частей тел. Мерзко... Я глядел на них мельком, но удержать рвотные позывы уже никак не мог, и только учуяв насыщенный запах крови, меня тут же стошнило прямо на ковер. От хлынувшего наружу содержимого желудка, стало только хуже - к колющей боли в груди теперь добавилось легкое головокружение и жжение в животе и горле.
Повезло мне, что передо мной были самые обычные экспонаты, просто чьи-то фантазии, а не живые люди, иначе я бы точно не выдержал.
И словно воплощая мои страхи в реальность, я уловил, как одно из этих уродливых изваяний дернулось.
- Рррыааааар!
Подняв гулкий рык, эти мерзкие существа зашевелились. Вслед за первым экспонатом ожили и остальные. Они шли медленно и неуклюже, протягивая ко мне свои руки и брызгая слюнями, кровью и громко щелкая челюстями. Я старался не снижать темп бега, и отбиваться от появившихся уродов, но вздрагивал каждый раз, когда моя кожа соприкасалась с их гниющей, либо покрытой кровью плотью.
Коридор продолжал тянуться вперед. Живых экспонатов в нем становилось все больше и больше. И даже те из них, кто не имел ног, рычали и жадно ползли ко мне, нагоняя на и без того отвратительную картину еще больше жути. Я оглянулся и заметил, что армию мерзких экспонатов уже нагнали одетые в белоснежные костюмы люди. Странным мне показалось то, что их костюмы не пачкались и оставались такими же белоснежными, даже когда сталкивались с окровавленными экспонатами. Но это ли сейчас самое главное?
А затем, как-то отдаленно, хотя на самом деле он звучал почти вплотную ко мне, я услышал звук бьющегося стекла. Вслед за звуком из окон начали вываливаться люди, даже более непонятные и отвратительные, чем недавние экспонаты - уже скорее напоминающие движущиеся куски мышц, обильно истекающие кровью. Более того все они были обезличены: ни глаз, ни носа, ни ушей - на лице этих тварей был только широченный трубкообразный, вытянутый рот, заполненный несколькими рядами острейших зубов расположенных сплошняком - никаких верхних или нижних рядов - один сплошной колючий круг.
Сил расталкивать их у меня уже не было, и вместо этого я проскальзывал рядом, уклоняясь от тянущихся ко мне скользких лап, и с ног до головы вымазываясь в крови. Эта кровь, попадая на кожу, вызывала у меня неприятный зуд, но времени, чтобы ее стереть не было. Немного этой гадости попадало и мне в глаза, но и пары капель было достаточно, чтобы теперь любое движение зрачков отзывалось в голове порцией боли.
Они почти меня нагнали... я старался оторваться от преследования, но ног я уже не чувствовал, а каждый шаг словно отдавался тысячью ударами электричеством. Я выжимал из себя все соки, хотя понимал, что воздуха в легких уже нет, а от того, что я напрягал скрытые резервы организма, закололо в груди. Даже мысли начали путаться, а зрение накрыла темная пелена. Я так больше не могу!
Не могу!
Надо передохнуть! Остановиться, хоть на секунду!
Но я продолжал бежать, несмотря на неистово колотящееся сердце и разрастающуюся боль в груди и горле. Я чувствовал, что скоро или у меня кончится дыхание, откажут ноги, и я рухну на землю, или попросту остановится сердце... и тогда я тоже рухну на землю. Если такое произойдет, надеюсь, я отключусь раньше, чем меня настигнут эти твари.
В мыслях я представил, как они начнут вгрызаться в мою плоть, как будут отрывать от моего тела куски мяса и жадно заглатывать... и какую боль я при этом начну испытывать - меня захлестнула безнадега и отчаяние.
Я ускорил свой бег, хотя еще секунду назад был уверен, что сил у меня не осталось. Но это самоистязание обернулось ощущением, как будто у меня из-под ног начал уходить пол, а сами ступни погружались в ковер, словно в какое-то вязкое болото.
- ... быстрее! - вполуха я услышал прозвеневший в голове, в какой-то степени даже долгожданный голос.
Да! Надо бежать быстрее! Быстрее... черт... с трудом уже волоку ноги. Голова шла ходуном, а картинка перед глазами качалась из стороны в сторону. Вдобавок, от накрывшей глаза пелены, я не видел дальше двух метров. Я представляю, как нелепо сейчас бреду вперед, и даже удивляюсь, как это меня еще не догнали.
К этому моменту, мои преследователи уже вперемешку состояли из наряженных в маскарадные костюмы людей, уродливых экспонатов и этих мясных ублюдков. И все они жадно толкались и рычали, стараясь догнать меня, но узкий коридор им сильно мешал, превращая их количество в недостаток.
Все, отдающиеся многократной болью ощущения мне кричали, что дыхание у меня уже давно закончилось, и я понятия не имею, чем сейчас дышал, скрипя зубами от жгущих все тело ран.