— Все, я ухожу. Иду на свидание со СТЭНФОРДОМ. A вы двое, кумушки-сплетницы, можете наслаждаться и сплетничать дальше, — говорю я им, прихватив свою сумочку со стола и направляясь мимо них к двери. — Ты можешь объяснить мне, почему Бобби звонит тебе по сотовому телефону, когда последнее время я бесконечно слышала, что ты даже не могла его терпеть раньше.
Я вижу, как улыбка Элли сползает с лица и у нее появляется какое-то нервное выражение. Она определенно собирается объяснить мне это дерьмо позже. Бобби бесконечно наезжал на нее с того первого дня, как только я привезла ее на остров, и она бесконечно жаловалась на него и все время говорила, что не за что не будет встречаться с ним, даже если он окажется самым последним мужчиной на земле. Но похоже, что Апокалипсиса не произошло, по крайней мере я не слышала об этом, поэтому определенно что-то происходит с этими двумя.
Оставив Трипа и Элли в гостинице, которые, вероятнее всего, обсуждают меня, я решаю не брать один из гостиничных гольф-каров, чтобы добраться до города, а пройтись пешком десять кварталов. Сегодня великолепный день, и я хочу насладиться им в полную силу. У меня есть еще целых полтора часа, пока Стэнфорд выйдет с совещания, это как раз достаточно для неспешной прогулки.
Я быстро осознаю ошибочность своего решения, пока иду по главной улице. Тротуары заполнены первыми толпами отдыхающих, рассматривающих витрины магазинов, с этих выходных начинается официальное начало нашего напряженного сезона, но тротуары также заполнены сплетниками-горожанами. Они стоят в проемах дверей или сидят на раскладных стульчиках и скамейках перед своими магазинами, бесконечно болтая о событиях, произошедших на острове. Понятно, что то, что произошло прошлой ночью у Барни — это единственная захватывающая новость, которая волнует всех, даже поток туристов, прибывший на остров и постоянно совершающих какие-нибудь глупости, ушли на второй план. Я слышу свое имя и Фишера, несколько раз произнесенное шепотом, пока прохожу мимо, улыбаясь и махая людям рукой в знак приветствия, но чувствуя себя при этом немного дискомфортно. Я ускоряю шаг, чтобы быстрее добраться до Банка Фишера, и как только я подхожу, передние двери открываются, и выходит Стэнфорд мне навстречу.
— Ты как раз вовремя, я только что закончил, — говорит он, наклоняясь и целуя меня в щеку. — Выглядишь прекрасно.
Он хватает меня за руки и отводит мои руки в стороны, чтобы внимательно еще раз рассмотреть меня.
— Абсолютно прекрасно, — подтверждает он. — Но ты не думаешь, что эти шорты немного... коротки для тебя?
Я стараюсь не закатывать глаза от его замечания. Они поэтому и называются шортами, потому что короткие. Они не должны быть длинными, и моя задница выглядит в них не отвисшей, и сидят они на мне идеально. Стэнфорд не относится к тому типу мужчин, которые даже для пикника могут одеться небрежно, поэтому я просто улыбаюсь и пожимаю плечами, пропуская его комментарий как бы мимо ушей, не вступая с ним в спор о моем выборе одежды.
Мы пересекаем улицу, и он держит меня за руку, направляясь на открытый фермерский рынок.
— Послушай, о прошлой ночи...
Я прикусываю нижнюю губу, сдерживая себя, чтобы попросить его никогда не говорить о прошлой ночи.
— Я сожалею, что так отреагировал, — продолжает он. — Я хотел дать себе под зад, когда вернулся домой.
Я выдыхаю, говоря себе хорошо, что я сдержалась, предполагая, что он опять собирается назвать меня сумасшедшей, поэтому позволяю ему продолжить.
— На самом деле я полный идиот! У меня в руках была красивая, сексуальная женщина, а я оттолкнул ее, когда она, наконец, дала мне зеленый свет, — смеется он.
Я не поправляю его, хотя и стоит. На самом деле мне действительно, реально стоит это сделать. Я не хочу, чтобы он думал, будто бы мое поведение прошлой ночью дает зеленый свет продвигать наши отношения на сверх звуковой скорости.
— Я полный идиот и мне очень жаль. Надеюсь, я не заставил тебя почувствовать себя некомфортно. Я не хотел бы никогда огорчать тебя, Люс, — говорит он нежно.
Я улыбаюсь ему в ответ, пока мы идем вдоль столов, заставленных всякими продуктами, бросая в корзину кое-что из них, что нам может пригодиться на пляже.
— Все нормально, не волнуйся об этом. Я просто была немного не в себе прошлой ночью, мне так кажется, — объясняю я, пока мы двигаемся вдоль рядов.
— Это из-за Джефферсона, не так ли? — спрашивает он, когда я ставлю корзину на прилавок и начинаю вытягивать все, что я туда положила.
— Да, из-за Фишера, он является одной из причин.
Я понятия не имею, почему я поправила его, когда он назвал Фишера, Джефферсоном. Почему меня до сих пор заботит, когда он называет Фишера неправильным именем? Не то, чтобы сам Фишер особенно беспокоился, что его имя произносят неправильно, причем не однократно. Я даже сама назвала его Джефферсоном прошлой ночью, но это исключительно, чтобы позлить, потому что прекрасно знала, что он ненавидит, когда его называют именем его отца.
— Конечно понятно, что первая встреча с бывшем всегда тяжелая. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я здесь исключительно ради тебя. Все, что угодно, но я действительно не собираюсь никуда уходить. Я реально питаю интерес к тебе, Люс, и хочу сделать все возможное, чтобы посмотреть, куда нас это приведет.
Я киваю и улыбаюсь, ничего не говоря в ответ. По идеи я должна согласиться с ним и сказать, что я тоже хочу, чтобы все получилось. Я должна сказать ему, что он делает меня счастливой, и что я долгое время не испытывала чувства, которое бы заставляло меня улыбаться, но ни одного слова не выходит из моего рта.
Краем глаза я замечаю свою мать, которая находится через несколько столиков от нас, я машу ей рукой, она напряженно смотрит в нашу сторону. Я довольно поздно появилась у своих родителей, матери было сорок пять, а отцу пятьдесят один год. Хотя управлять гостиницей стало слишком тяжело и хлопотно для них, но моя мама не тот человек, чтобы просто сидеть и ничего не делать весь день, в отличии от моего отца, который может ловить рыбу днями напролет. Она любит оставаться занятой, поэтому в летние месяцы помогает на фермерском рынке по выходным.
— Лу-Лу, я не знала, что ты придешь на рынок сегодня, — говорит мама, когда я перегибаюсь через стол, чтобы поцеловать ее в щеку, которую она подставляет мне. Свой невысокий рост и внешность я полностью получила от мамы. В свои шестьдесят, даже ближе к семидесяти, Эвелин Батлер стареет изящно. Она по-прежнему имеет тот же, но более темный оттенок рыжеватых волос, как и у меня, хотя мама сейчас предпочитает посещать салон красоты Салли через каждые шесть недель. Она носит все свою жизнь короткую прическу «Боб», и даже в свои года, у нее по-прежнему прекрасный цвет лица, несмотря на знойное летнее солнце, с веснушками, рассыпанными по всему носу и щекам, так же, как и у меня.
— Это было сиюминутное решение, принятое вчера вечером. Стэнфорд и я решили устроить пикник на пляже, поэтому пришли кое-что купить, — объясняю я ей.
Она, наконец, замечает Стэнфорда, стоящего рядом со мной, и ее голова поворачивается то на меня, то на него, словно она наблюдает за теннисным матчем.
— Ой! Ты все еще... я думала... я имею в виду, я слышала... что прошлой ночью. Я не понимаю, вы двое все еще вместе, — неловко бормочет она.
Ох, ради Бога. Неужели сейчас мама начнет перемалывать сплетни?
Я ближе встаю к Стэнфорду, кладу свою руку на его, прижавшись к нему и положив голову ему на плечо.
— Да, мы вместе и очень счастливы, — информирую я ее, посылая ей свою самую искреннюю улыбку.
— Приятно встретиться с вами снова, Эвелин, — говорит Стэнфорд с теплой улыбкой. Он встречался несколько раз с моими родителями за последний месяц, они были добры к нему, но немного скованны. Меня это раздражает, и нам определенно придется поговорить об этом в ближайшее время.
Я поднимаюсь на цыпочки и целую Стэнфорда прямо в губы. Этим я, конечно, хватила через край, но отстаньте от меня, хоть на время. Уж кто-кто, а моя мама могла бы проявить некоторую слабину, и не упоминать все эти сплетни. Она прекрасно знает, через что я прошла с Фишером, и она также прекрасно знает, что сама мысль встречаться с кем-то пугает меня до смерти. К сожалению, она и отец просто обожают Фишера, и каждый раз, когда мы пересекаемся, они спрашивают меня не слышала ли я о нем что-нибудь, потому что они очень беспокоятся о нем. Я знаю, что теперь, когда он вернулся, все только будет намного запутаннее и хуже.