Городок Венок Богов выглядел как плод любви монастыря и казармы. Когда-то здесь организовали пограничный форпост, потом граница сдвинулась дальше к морю, и место стало безопасным, но осталось довольно уединённым, чем понравилось странствующим монахам, и они заложили монастырь. Чтобы казармы не простаивали, сюда перевели на дислокацию северную армию, одновременно с этим рос и монастырь. За монахами и военными потянулись торговцы и ремесленники с семьями. Небольшой посёлок со временем вырос в городок, основным населением которого стали солдаты и монахи. Выглядел Венок Богов необычно, чёткие линии военных корпусов, казарм и платцев соседствовали с изящными пагодами храмов и монастырскими садами и огородами, а через всё это красной нитью шли улицы с трактирами и борделями. Сейчас перевалило за полночь, но улицы освещались светом из окон кабаков и фонарями публичных домов. Население этого городка было в основном мужское, а значит, и развлечения самые простые, близкие сердцу каждого настоящего мужика. Причём, присмотревшись, я заметил, что посетители этих прекрасных заведений вовсе не одна солдатня, как можно было подумать. Меж мундирами тут и там мелькали монашеские рясы, часто их владельцы вываливались на улицу из кабака или борделя.
Милый городок, жаль, что работать мне придётся не здесь. Но сейчас больше борделей и выпивки меня волновало другое. Когда мы вышли из портальной станции, моего носа коснулся запах свежего хлеба из ближайшей булочной, где его пекли для утренней продажи, и я понял, что безумно хочу есть. Попытался вспомнить, когда ел в последний раз, и удивился: это же было перед театром. Ничего себе! При мысли о последнем ужине я захлебнулся слюной от запаха свежих булок.
— Поесть бы, — сказал я и посмотрел на Тралла. Объяснять, что события последних суток заставили забыть о еде, не хотелось. — Ты обещал угостить меня чаем.
— Некогда, доберёмся до места и поедим.
У меня возникло чувство, что я умру от голода раньше, чем увижу спасительный Санхайн. Спорить не стал и, сглотнув слюну, поплёлся за Траллом. Тот быстро нашёл экипаж, и мы отправились на железнодорожный вокзал, откуда ходил единственный состав до Санхайна. На вокзале мне повезло. Поезд отправлялся только утром, так что мы расположились в маленьком буфете в зале ожидания, и мне, наконец, дали чуть тёплый чай и крошечный бутерброд с подсохшим сыром. Как же это было вкусно, но мало. Я тоскливо вздохнул и посмотрел на брошенный на тарелке бутерброд Тралла. Кажется, взгляд у меня был настолько голодный, что Тралл хмыкнул и подвинул тарелку мне под нос. Я взглянул на заветренный сыр и с унынием припомнил, что дома на леднике остались куски грудинки и торта, которые удалось утащить с преподавательской кухни в академии.
На работе я подружился с поваром студенческой столовой, и тот иногда давал мне остатки продуктов, за что я снабжал его чистящими средствами со склада в большем количестве, чем требовалось. Мне нравилась моя работа, место на складе, тихие будни. Я заваривал себе казённый чай и бродил меж стеллажей с самым разным добром для академии. Работа была простая и понятная: получи — распишись, выдай — распишись, в конце месяца посчитай, что осталось, и закажи, чего не хватает. Ну и, конечно, надо было присматривать за академией, делать магическую диагностику помещений и оставлять заявки на ремонт, если не мог справиться сам. После работы в строительной компании я мог справиться практически с любым ремонтом, так что все деньги за устранённые дефекты получал себе в карман.
Я протянул руку к бутерброду и почувствовал на себе чужой голодный взгляд. Огляделся и заметил у соседнего столика огромного, но очень худого кота. Он весь состоял из длины: длинный нос, длинные лапы, длинное худое тело, лишь уши на этом фоне казались огромными развесистыми лопухами. Кот глядел, как я подносил ко рту бутерброд, взглядом обречённого на смерть, но не сдающегося командира партизанского отряда. Я закашлялся и положил бутерброд обратно на тарелку. Кот решил, что белый флаг поднят, и двинулся ко мне. Подойдя к ногам, он сел и снова стал смотреть на меня. Я вздохнул, взял с хлеба сыр и бросил в наглую морду. Кот ловко поймал кусок длинной лапой и тут же съел, держа сыр когтями на весу. Аристократ хренов. Я же просто сунул в рот пустой хлеб и попытался, как дегустатор, уловить в его вкусе нотки сожранного котом сыра. Тралл посмотрел на кота с отвращением, ничего не сказал, но на его лице читалось, что он считает меня идиотом. Ну и ладно. Помню, матушка читала мне перед сном сказку «Кот и людоед», и с того времени я стал мечтать о собственном коте, но у нас в баронстве домашних кошек не было, только дикие горные коты — мелкие, но очень злые зверюги. Когда вырос и уехал учиться, то жил в общаге, а потом на съёмных квартирах, там кошек содержать не разрешалось. Может, там, куда я еду, будет своё жильё, где я наконец заведу себе кота. А, сиськи суккуба! Надо посмотреть документы. Я достал папку и стал проглядывать бумаги. Больше всего меня интересовало, на какую должность назначили Криса. Тут что-то вцепилось в ногу, я ойкнул, роняя бумаги на стол, и тут же мне на колени взобрался кот. Он внимательно стал обнюхивать рассыпанные бумаги.