"Говорят, внебрачная дочь одного русского князя", начал отец, раскуривая сигару, а дальше я уже его не слишком-то слушал, ведь в голове моей закрутилась мысль. "Быть может", подумал я, "неделя в отчем доме на сей раз окажется не столь скучной...".
Мысль окончательно оформилась в тот момент, когда я собирался к ужину и перед тем, как надеть костюм, вколол в вену морфий. Наверное, я не стал бы этого делать, но с дороги разболелась голова и я дал себе слабину. "Внебрачная дочка русского князя", усмехнулся я про себя, "она вообще хоть знает, где находится Россия?". Стало смешно от мысли, что добрая половина таких же вот милашек выдумывает себе родословные, которые невозможно проверить, лишь бы получить хорошее местечко с пансионом в знатном семействе.
Ирен присутствовала на нашем клановом спектакле, кулинарная составляющая которого давно свелась к овощному рагу и жестким ростбифам, уступив место скучным чопорным беседам в обществе местного викария. Она сидела рядом с детьми, присматривая за тем, правильно ли они едят; тихо, но строго осаживала их, если они начинали баловаться и все время согласно кивала, стоило викарию сказать хоть слово. Я наверное слишком откровенно поглядывал в её сторону и моё любопытство стало ей заметно, потому что, один раз столкнувшись со мной взглядом, она вдруг резко покраснела и оставшуюся часть ужина провела совсем неслышно и почти без движения.
Потом уже, стоило всем разойтись и мы с отцом остались вдвоём, он бросил недовольно: "Сын мой, надеюсь ты будешь скромнее в поведении. Даже преподобный Уильям заметил. Я имею ввиду...".
"Отец, я прекрасно понимаю, что ты имеешь ввиду", оборвал я его, "и буду скромнее, поверь, хотя странно, что моя скромность волнует тебя только в родовых стенах, но совершенно не интересует, стоит лишь мне их покинуть".
Лорд де Вер нахмурился недовольно и больше к этой теме не возвращался. Я явно ударил по больному месту отца: показной чопорности, стремлению соблюсти видимость приличий в его собственном присутствии при абсолютном равнодушии к моей судьбе. Во время беседы с ним морфий еще играл в моей крови и особого значения я разговору не придал. Да и о чем тогда было мне думать? Ну, смутил слегка девчонку-гувернантку, в Лондоне на такое и внимания никто не обратит. Я все еще думал приударить за ней, но понял, что отцовский гнев тогда будет неизбежен. В скором времени он ждал гостей, от визита которых окончательно должна была решиться судьба всей нашей невероятно знатной, необыкновенно высокопоставленной и чудовищно древней фамилии.
На следующий день, обыкновенно для себя я проснулся ближе к полудню. Голова моя продолжала болеть, требуя очередную порцию любимого морфия, но я решил повременить до вечера и отправился на прогулку в парк. Там я и встретил нашу юную гувернантку. Она гуляла с двойняшками и заодно преподавала им французский: произносила названия растений и деревьев, а брат с сетрой переводили их с языка Байрона на речь Гюго. Вряд ли дети сильно увлеклись этим незамысловатым процессом, во всяком случае, завидев меня, они радостно кинулись навстречу. Ирен же осталась в стороне, сложив перед собой маленькие, розовые руки с зажатым в них томиком словаря.
Выждав паузу вежливости, она позвала детей и пошла с ними дальше по дорожке. Я тогда бросил ей вслед какую-то нелепость, нечто вроде "Я не кусаюсь, мисс!", а она ничего мне не ответила, лишь наклонила голову и ускорила шаг.
Позднее тем днём, заходя в свою комнату, я обнаружил крохотную записку на листке розовой бумаги, просунутую под дверь. Я мгновенно понял, кто именно ее написал, раскрыв же, убедился в своей правоте. "Виконт, прошу Вас, не смотрите в мою сторону и не общайтесь со мной. Лорд де Вер выговорил мне упрек и я боюсь потерять работу из-за Вашей назойливости". Записка пахла тюльпанами и аромат, полный свежести весеннего дождя и терпкого послевкусия буквально сводил меня с ума. Содержание письма оказало на меня совершенно противоположное воздействие. Помню, я решил для себя, что теперь уж точно продолжу свои забавы, ведь её целомудренность, настоящая или мнимая, подействовала на меня словно красная тряпка для быка на испанской корриде.
---
- Ты собирался рассказать о причине, - произнёс я. - Той самой, по которой тогда наведался в родовое гнездо.
- Умеешь слушать, чахоточный, - оценил Эвертон. - Причина была и более чем весомая, для того, чтобы заставить меня нервничать. Подожди, дай собраться с мыслями... Знаешь ли ты сколько стоит титул пэра Британского королевства? Уверен, что нет. Я вот знаю: ровно миллион. За такую сумму северо-американских долларов наличными лорд де Вер продал свободу своего сына.