Вот причина, Райли. Папаша с дочерью собирались буквально через несколько дней появиться у нас, чтобы определиться с датой официального объявления о помолвке.
Ты наверное считаешь меня дураком, Райли. Знаю, считаешь. Молодая, красивая невеста, да ещё и дочь ни много ни мало богача, каких мало. Вот только есть такая поганая штука, что зовётся гордостью. Она порой мешает жить, руки так и тянутся вырезать её из души вместе с родной сестрицей, которую называют совестью. Но если от совести я благополучно избавился, то гордость слишком глубоко засела в теле, наверное поглубже даже чем та стрела, которая сейчас скребется о твои ребра. Не очень мне по нраву чувствовать себя эдаким племенным бычком, рождённым лишь для того, чтобы спариваться с теми, кого приведёт хозяин.
Одним словом, мы ожидали скорого появления Папаши. Отец конечно нервничал, так же как и я, но если у него внешне это никак не проявлялось, то я с каждым часом чувствовал себя все хуже и хуже.
Вечером того дня, когда я встретил новую гувернантку в саду, она на ужин не явилась, сославшись на плохое самочувствие. Я в свою очередь, едва трапеза закончилась, удалился в свою комнату, по пути прихватив пару бутылок вина из семейных запасов. Я достал свой маленький саквояжик, прокипятил шприц и заглушил недовольство и головную боль адской смесью наркотика, вина и табака. Сделав инъекцию, я долго сидел в кресле у окна, из которого открывался вид на совершенно чёрный, глухой лес, с трубкой в зубах, лакая вино бокал за бокалом. Напившись же, задумал я побродить по семейному гнезду, благо, как ты помнишь, отличалось оно необъятными размерами.
Я прихватил початую бутыль и долго шатался по замку, в котором жили десять поколений моих предков и который теперь на самом деле принадлежал безродному ирландскому бонду. Итогом тех похождений и стало то, что стало, будь все тысячу раз неладно! Я встретил её, ту молоденькую гувернантку. Она шла с серебряным подносом, на котором стояли два стакана молока и свеча. Если бы мы только разминулись с нею, ведь чего было проще в бесконечных переходах замка! Но сложилось все иначе: мы нашлись, едва я миновал западную галерею, а она на свою беду подходила к ней…
В тот момент, когда мы узнали друг друга, она испуганно вскрикнула и едва не обронила поднос. "Виконт, сэр, извините… ", пролепетала она. Я отмахнулся и с пьяной бесцеремонностью оглядел её с головы до пят. Девчонка залилась краской смущения, заметной даже при свече.
"Прошу Вас, не нужно смотреть на меня подобным образом, сэр", произнесла она.
"Не то что?", ответил я вопросом, "что будет, если не перестану?". Тут я почувствовал, что веду себя подобно петуху перед молоденькой несушкой: нагло, глупо, нелепо.
Девчонка отшатнулась, но быстро совладала с собой. "Дети слегка простудились и попросили молоко сэр. Я пойду, пока не остыло", скороговоркой произнесла она и проскочила между мной и стеной, вскружив пьяную голову мою ароматом свежих тюльпанов.
Ирен скрылась за изгибом коридора, оставив меня одного в затхлой и темной пустоте. В голове бродил хмель, впереди маячили нерадостные переспективы противного душе брака. Самое время совершать глупости, особенно развращенному, аристократичному до самых кишок неудачнику вроде меня.
Я вернулся в галерею и уселся на каменную скамью у стены, на которой висели портреты моих именитых дедов, прадедов и прочих, прочих бесконечных, давно почивших и истлевших в своих могилах родственничков. Они взирали рыбьими, рисованными маслом глазами на своего беспутного потомка, а я выказал им свою любовь и признательность, опорожнившись под бюстом одного из них - адмирала, помогавшего сэру Дрейку в бою с Непобедимой Армадой. Откровенно говоря, тогда было плевать. Если наш род пал настолько низко, что стал торговать титулами, подобно мадам из салона, продающей девственность неопытной девушки, то все заслуги его прошлых поколений катятся в тартарары.
Облегчившись, я снова заприметил огонёк свечи - гувернантка возвращалась к себе и решил отыграться. В самом деле, подходящий момент: галерея на отшибе, ночь, кто узнает, если я скажу ей пару ласковых?
"Напрасно избегаете моего общества, мисс".
"Вы слишком откровенны виконт", сказала гувернантка, не решаясь продолжить свой путь. "Я бедная девушка и дорожу своей репутацией".