Ирландец между тем прибыл в Англию. Он приплыл на личной яхте: роскошном паруснике с вышколенной командой. Портер уладил оставшиеся формальности с лордом де Вером и месяц спустя после моего злосчастного визита в отчий дом я получил от отца письмо, которым он вызывал меня к себе.
В торжественной обстановке, в присутствии прессы, которую нагнал Папаша, было объявлено о нашей с Эрикой помолвке. На церемонию заботливый родитель облачил её в такое количество драгоценностей, которого хватило бы на покупку половины Вестминстера, но она по-прежнему выглядела наивной деревенской простушкой. На следующий день газеты в Британии, на континенте и по ту сторону океана раструбили о нашей грядущей свадьбе. А я, провожая последние дни свободы, заперся в своей комнате, привычно утоляя печаль незаменимым морфием и вином.
Еще день спустя грянула буря.
Я собирался в Лондон, поскольку первую часть представления, в которое превращалась моя женитьба, отыграл и считал, что в ненавистном родовом гнезде мне делать нечего. Однако, буквально перед самым отправлением отец позвал меня на разговор в библиотеку.
Компанию нам составил мистер Портер, с трудом вместивший свое грузное тело между подлокотниками старинного кресла.
"Вот, полюбуйся". Лорд де Вер бросил на стол конверт.
Я раскрыл его и вынул вложенный внутрь батистовый платок, испачканный кровью, а также письмо.
Ирен просила денег, всего-то тысячу фунтов. Небольшая плата за молчание в преддверии грандиозного светского события. Прошлые деньги ушли на услуги врачей и сиделок, ведь по милости молодого виконта, она долго болела и теперь не сможет иметь детей. На голове остался шрам, половина лба изуродована и все - по прихоти виконта Балбека. Шансы в суде у неё невелики, если только кто-то из слуг отца не проболтается, но ведь и тысяча фунтов совсем не много для таких богатых сэров. Иначе, кто знает, может в какой бульварной газетенке ненароком появится заметка о нравах лордов де Веров и тогда гордое имя их будет замарано несмываемой грязью. Вот что писала она.
Я прочёл. Убрал платок. Закрыл конверт и положил его на стол.
По отцовскому лицу пробежал нервный тик, он торопливо заходил от стены к стене, иногда останавливаясь у книжных полок, доставая и убирая обратно книги; без всякого смысла, а лишь бы только занять руки. Портер старший, прищурив хитрые, поросячьи глазки, внимательно наблюдал за ним, дымя огромной сигарой.
"Какая наглость, низость, шантаж!". Я впервые в жизни слышал, чтобы отец повысил голос, больше того - почти кричал. "Это, это...", не в силах договорить, он теперь просто открывал рот, подобно рыбе, выброшенной на берег. Потом лорд де Вер устало присел на софу, вытянул ноги и прикрыл веки.
"Послушай-ка сынок...", покровительственно произнес Папаша Портер, обращаясь ко мне, но я оборвал его.
"Я Вам не сынок, мистер". Подумать только, какой-то там ирландец без роду и племени, набрался наглости обращаться подобным образом ко мне, наследнику знатнейшей семьи Британии!
Лицо Папаши исказила усмешка. Он небрежно стряхнул сигарный пепел на старинный ковер. "Имение, в котором мы находимся, выкуплено у кредиторов на мои деньги. Ты живешь, носишься в экипажах, одеваешься у лучших портных, крутишься со столичными шлюхами за мой счет. И потому, слушай сюда сынок".
Портеру не требовалось вставать с насиженного места, с этого тесного, но облюбованного им кресла, ему не надо было кричать или принимать напыщенный вид. Достаточно лишь курить свою чертовски дорогую сигару и быть более чем убедительным в любом споре. Так бывает, если на твоем банковском счете достаточно миллионов, чтобы купить все и всех, включая аристократа с тысячелетней родословной, вроде моего отца.
"Нужно, чтобы она, получив деньги, подписала бумаги об отсутствии претензий к виконту. Мы удостоверим её отказ у нотариуса. Ну, а дальше я приму кое-какие меры", сказал Папаша Портер.
Он был умён, мой будущий тесть, этот ирландский Гаргантюа. Неотесан, необразован, но чертовски умён и хитёр. Он знал, какие струны человеческой души нужно задеть, чтобы сыграть правильно.
Отец с радостью ухватился за идею с нотариусом. На пару с ирландцем они тут же составили письмо, в котором назначали девчонке встречу через три дня в конторе некоего мистера Филдза.
"Прекрасно", произнёс Папаша, когда Смайли - один из его громил в котелках, скатавшись в Лондон, день спустя принёс положительный ответ. «Скоро состряпаем дельце, вырвем сорняк с корнем».
Три дня спустя я с отцом и будущим тестем поджидал Ирен в отделанном мореным дубом кабинете нотариуса Филдза. Этот джентльмен всем своим видом демонстрировал готовность услужить столь именитым гостям, какими мы являлись. Он потчевал нас прекрасным кофе, угощал великолепными сигарами; непрерывно болтал о всякой ерунде и уверял в своей преданности и искренней готовности помочь.