Ирен появилась точно в назначенный час. Она не решалась войти и мистер Филдз пригласил ее, гостеприимно взмахнув рукой. В жесте нотариуса было столько фальши, что я не задумываясь бежал бы на ее месте, но девушка зашла.
Черное платье с белыми манжетами, черная шляпка с вуалью, та же самая, что была на ней в прошлую встречу, тросточка-зонтик, по рукояти которой бегают тонкие пальцы. Ирен сильно похудела, округлости ее тела сменились неуклюжей угловатостью, стали заметны выпирающие ключицы и локти. Она нервничала и явно стремилась поскорее со всем закончить и уйти.
Прочитав заранее подготовленные Филдзом бумаги, Ирен подписала их, потом убрала в сумочку банковские билеты. Не забыть мне никогда, как нервно мяла она своими маленькими, почти детскими пальчиками неизменный белый батистовый платок, будь он неладен!
Когда же она направилась к выходу, ирландец вдруг произнес "минуточку, мисс!". Она остановилась и Папаша продолжил, "Вы могли бы показать нам свое лицо?". Ирен попробовала отказаться, отрицательно качнув головой, но Портер оказался упрям. «Я настаиваю, мисс!», и она поддалась.
Нашим взорам открылся длинный, багровый шрам будто от сабельного удара, пересекающий её лоб наискось, от линии волос и до переносицы. В кабинете повисло тяжкое, напряженное молчание и первым нарушила его сама Ирен.
"Видите, что Вы наделали сэр Найджел", произнесла она, пожимая плечами, "но обещаю, больше я Вас не потревожу". "Вы были добры ко мне, милорд", обратилась она уже к отцу и, словно бы извиняясь добавила, "просто с таким лицом меня не берут ни в один дом, даже несмотря на Ваши рекомендации, а жить мне совершенно не на что. Простите сэр, если сможете".
Лорд де Вер демонстративно отвернулся от нее, застыв в театрально напыщенной позе со сложенными на груди руками. Я же поймал себя на странном ощущении: эта девчонка, чью жизнь я играючи, походя, сломал, чувствует невероятное смущение, будто бы она сделала нечто плохое; она, не я! Я же не испытывал ничего.
Райли, это ведь ужасно. Быть равнодушным и холодным, словно лед, настолько, чтобы не чувствовать ничего. Просто космическая пустота внутри.
"Надеюсь виконт Балбек, Вы хорошо запомнили дело рук своих", сказал Папаша Портер, вынул из нагрудного кармашка свисток и дунул в него.
Снаружи послышались шаги - кто-то торопливо поднимался по лестнице. Дверь открылась и в кабинет вошёл Смайли, а с ним нескладный, тощий, похожий на богомола человек, в чёрном котелке и с огромным чемоданом в руке. За их спинами в полумраке коридора маячили ещё две мужские фигуры, но кто именно, я не смог разглядеть.
"Рады видеть Вас, доктор Кри", пролаял ирландец тощему джентельмену, "что думаете по поводу дамочки, которая здесь присутствует?".
Тощий приподнял котелок и улыбнулся, обнажив кривые, коричневые зубы.
"Девушка явно больна", не переставая улыбаться проговорил человек-богомол, "причём заболевание серьёзное и требует немедленной изоляции у нас до той поры, пока не будет установлено, что она полностью излечилась. Я готов дать официальное заключение прямо здесь". Он вынул из своего чемодана письменный прибор и папку, в которой лежал лист бумаги, исписанный мелким, ровным почерком.
"Потрудитесь объяснить, где это, у вас?", спросил я, нутром чувствуя нехорошее.
"Бетлемская королевская больница конечно же", учтиво ответил доктор и тут же осведомился у Ирэн, "Ваше имя, миледи?".
Она не ответила, лишь посмотрела в мою сторону. "Ну что же, запишем, как неизвестную с расстройством памяти. Мистер Портер, виконт, прошу Вас засвидетельствовать моё заключение. Это требование закона". Для придания большего веса своим словам доктор Кри даже поднял вверх палец.
Папаша, смоля сигару, расписался в бумаге и протянул перо мне.
Вот как значит, знаменитый Бедлам! Старики надумали устранить угрозу, даже малейший намек на проблемы, а что может быть лучше, чем выставить человека, их создаюшего, умалишенным. Мое равнодушное оцепенение стало пропадать.
"Нет", решительно отказался я.
"Не понял", Портер притушил сигару прямо об стол, "что ты там вякнул щенок?".
"Я не буду подписывать".
У ирландца дернулась толстая, бульдожья щека.
"Я могу подписать", предложил Смайли.
"Наш виконт подпишет. А если нет...", Папаша не договорил, но все всё поняли. "Давай!" и сунул перо в мою руку.
Я посмотрел на Ирен. По изможденной её щеке медленно катилась слеза. Она утерлась платком и в воздухе вновь почувствовался неуловимо тонкий аромат тюльпанов. Неужели слёзы её так пахли?