Еще никогда в жизни я не чувствовала себя таким ничтожеством. Такой никчемной неудачницей. Слезы полились с новой силой. Все, что я с таким трудом выстраивала в последние месяцы, та стена, которую я старательно возводила между собой и прошлым, эта женщина безжалостно разрушила за несколько минут. И окончательно меня добила последняя произнесенная ею фраза:
– Значит, вы с самого начала знали о том, что этот мужчина не свободен, но вступили в эту связь?
– Да. Так случилось. Я уже говорила, что надеялась, что он уйдет от жены. Наш роман закрутился слишком быстро, и я не заметила, как стала нуждаться в этом человеке. Мне было очень сложно от него отказаться из-за сильных чувств…
Мне было очень стыдно за себя. Она унижала меня своими словами, хотя я прекрасно понимала, что она права. И мне нечего было ответить. Поэтому я терпела и молча проглатывала обиду. Если бы я рассказала ей все, что происходило между нами в течение нескольких лет, она бы точно незамедлительно госпитализировала меня в психиатрическое отделение. Больше не произнесла ни слова: закусила губу, чтобы остановить новый поток слез, и считала минуты до окончания приема. Как только время вышло, я взяла рецепт на нейролептик и не мешкая покинула кабинет.
Я была зла, опустошена, унижена и раздавлена. Даже не потому, что врач говорила со мной в унизительном тоне и обесценивала мои достижения. Нет. Просто на душе было ощущение, словно я встретилась не с психотерапевтом, а с Никитой – лицом к лицу, чего я так избегала в последнее время. И это он, а не совершенно чужая женщина, сказал мне: «Ты ничего не забыла! И вся твоя жизнь – лишь игра. У тебя ничего не получится! Ты никогда не сможешь стать счастливой без меня. Все твои жалкие попытки вызывают только смех».
Когда я вышла на улицу, то первым делом порвала направление на следующую консультацию и, наконец, позволила себе разрыдаться. Выкурила подряд две сигареты, залпом выпила полбутылки минералки, сделала глубокий вдох и только после этого почувствовала облегчение. Затем вытерла слезы и пошла прямиком к метро в полной решимости, что буду продолжать бороться, несмотря ни на что. И пусть Никита до сих пор руководил моими мыслями. Это вовсе не означало, что битва проиграна.
Я должна с этим справиться, и неважно, сколько времени мне потребуется! Я заслужила право быть счастливой и свободной от ошибок прошлого. У меня еще обязательно будет любимый человек, с которым я никогда не буду страдать, и крепкая семья. В мире ежедневно расстаются сотни пар, но эти люди находят свое новое счастье. Я никому не позволю загубить свою жизнь, чего бы мне это ни стоило. Я выберусь из этой ямы, и ноги моей больше не будет в кабинете этой дамочки!
Выписанные ею таблетки я все же купила, потому что больше не было сил находиться в таком состоянии. Вот только ожидаемого облегчения не наступило, и, более того, от них я начала испытывать галлюцинации.
Настроение стало хуже прежнего. Я могла плакать часами напролет и как будто все время находилась в какой-то другой реальности. Иногда мне становилось до того жутко, что в голову приходили мысли о суициде. Спустя несколько дней я решила вернуться к прежним препаратам. Пусть от них не было особенного эффекта, но, по крайней мере, с ними мне не хотелось покончить с собой.
Еще через две недели, когда мое состояние стало невыносимым, а нервные срывы достигли своего апогея, я стояла перед зданием с вывеской: «Клиника нервных болезней». Однако все еще не могла принять и окончательно поверить, что оказалась здесь, и при этом сама довела себя до такого. В полной мере все происходящее я почему-то осознала, только когда увидела эту вывеску. На меня словно вылили ведро холодной воды, и перед глазами, как слайды кинопленки, пронеслись события последних нескольких месяцев.
В первое мгновение мне захотелось развернуться и уйти, но я быстро взяла себя в руки. Это был реальный шанс на возвращение к нормальной жизни.
Я зашла в клинику, поднялась на третий этаж и стала ждать, когда за мной выйдет доктор, к которому я была записана на прием.
– Причин для появления панических атак может быть очень много, – сказал он, выслушав мою историю. – В частности, это могут быть психологические травмы из детства. Бывает даже, что паническая атака возникает из-за событий, произошедших в период внутриутробного развития. Предположим, что в период беременности мама чего-то боялась или же испытывала сильное переживание. А ребенок чувствует ровно то же, что и мама: и страх, и радость. Пережитые эмоции запечатлеваются в мозге, и впоследствии, при половом созревании или гораздо позже, когда возникает некий фактор риска, приводящий к паническим атакам, и начинаются клинические проявления: постоянная тревога, страх, бессонница, боязнь смерти. Порой даже бывает непонятно, чего на самом деле человек боится, и когда спрашиваешь его: «А чего именно вы боитесь?» – он зачастую не может дать четкий ответ, говоря: «Просто страшно, и все».