Взяв топор в руки, я стал потихонечку спускаться по лестнице. Стук в дверь был не очень сильный, но напористый. Я остановился у двери, прислушиваясь.
– Пожалуйста… Впустите меня… – раздался мужской голос, вперемешку с кашлем. – Помогите…
Я открыл засов, дверь распахнулась, и мне на руки упал человек, задыхаясь и кашляя. Я затащил его внутрь, расположив у бочек. Одет он был довольно солидно: рубашка, пиджак, да и штаны явно были не дешевыми, не говоря о ботинках. Он держался за живот рукой, зажимая рану. Сквозь пальцы просачивалась кровь, падая капельками на пол. Он весь был бледным. Я решил броситься в хижину, за той аптечкой, которая была у меня. Но человек остановил меня, схватив за руку.
– Они сказали, что мы пройдем венчание в красивом месте, а затем отправимся на материк. Но это все чушь! Зря мы их послушали. – сказал человек, тяжело дыша и немного подкашливая. – Я не знаю, куда они поволокли Элизабет, но найди ее. Она совсем одна!
Человек полез рукой к ремню, отстегнул кобуру с привязанными к нему пистолю и мешочками с порохом и ядрами.
– Одного из них я подстрелил еще на берегу… Но он все же ранил меня… Вот… Держи… Он прост в обращении. Засыпаешь порох, кладешь ядро, утрамбовываешь и стреляешь…
Я сделал все так, как сказал мужчина.
– Да, правильно… Прошу… Помоги Элизабет…
Он закашлялся, потом сделал глубокий вдох, уставившись вверх. Его руки опустились, и он больше не шевелился.
Только этого мне не хватало. Тут и так происходила всякая чертовщина, так теперь еще передо мной лежал мертвый мужчина. Я посмотрел в сторону рощи. Оттуда, действительно, исходил свет, такой же багровый, как и месяц, висевший над ней. Я в темноте пошел к роще.
Подойдя достаточно ближе, моему слуху стали доноситься странные слова, повторяемые раз за разом. Они чем-то были похожи на те, что я слышал тогда, в подвале. Я проскользнул между засохшими кустами, затаившись между ними. Свет факелов был красным, вся площадь была озарена ими, но не доставал до того места, где был я. Потому никто не смог заметить того, как я подошел. На момент показалось, что даже сама роща отзывалась на голос тех, кто стоял в полукруге, своими скрипучими ветвями и столбами. Как будто бы она вторила их голосам.
Я наблюдал за тем, как в полукруге у каменной плиты стояло семь человек, читая нараспев какие-то слова. Один из них стоял спиной ко мне с распростертыми вверх руками. С противоположной стороны, из темноты, на свет вышли еще два человека, волоча за собой белокурую девушку в богато украшенном платье. Она пыталась вырываться, но была связана по рукам и ногам. Также ее рот был завязан.
– Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! – разрезали воздух голоса людей, сливаясь в унисон.
Даже мне показалось, что эти слова звучат и у меня в разуме. Я готов был выхватить пистолет, и, может быть, помочь, но я не мог противостоять словам. Я как будто тоже слышал их зов, заставивший меня просто наблюдать.
Люди подошли к каменной плите, бросив девушку на нее, разошлись по сторонам. Человек с распростертыми руками посмотрел на нее. Он подошел к ней, вытащил из-за пазухи кинжал, разрезал ей путы. Затем выставил руку, как бы подзывая еще двоих из полукруга. И они подошли. Белокурая девушка смотрела на них с испугом, пыталась закричать, но кляп во рту мешал. Она пыталась сопротивляться, за что и получила пару хороших оплеух. Она заплакала. Двое подошедших людей в балахонах связали ей руки веревками и уложили спиной на каменную плиту. Они чуть отошли, не давая возможности ей сомкнуть руки. Человек с кинжалом обернулся и, в свете багровых факелов, я увидел на нем маску насекомого, торчащую из-под капюшона. Девушка тяжело дышала, лежа на камне, пытаясь высвободиться, но ей просто не давали. Тогда человек перевернул кинжал в руке, стал им разрезать одежду на девушке. Она испуганно стонала, извивалась, но тот продолжал разрезать одежду. Затем он сдернул платье, чулки, разрезал корсет, оставив ее полностью без одежды. Он провел рукой по изгибам ее тела, смотря на ее попытки вырваться и слезы на лице.
Затем он указал в сторону другого человека, и тот поднес ему бутылек с краской и кистью. Взяв их из рук, он стал чертить на теле девушки знаки и символы. Закончив, он откинул бутылек с кистью в сторону, поднялся с камня, встав у изголовья девушки. Она извивалась на камне, но была крепко сдерживаема по рукам. Человек в маске вновь развел руки, подняв над собой. Песнопение прекратилось.