Наконец появился взволнованный помощник капитана, за ним еле поспевала квадратная потная туша Грозеро, c ключами от порохового погреба. Небритый боцман с отвисшей дрожащей челюстью нерешительно приблизился к Малисиозо и Торбеллино, будто перед ним была бешеная собака.
— Грозеро, открой запоры и выкати один бочонок с порохом на палубу! — распорядился юноша.
Боцман вопросительно перевел маленькие заплывшие глазки на бледного капитана.
— Чего стоишь, как истукан?! Слышал, что было сказано? Живо исполняй! — зло рявкнул Малисиозо, испепелив глазами матерого морского волка.
Грозеро, бренча связкой ключей, резво засеменил к трапу, ведущему в пороховой погреб.
Через несколько минут он появился на палубе, катя впереди себя тяжелый бочонок с порохом. Перепуганные пираты завороженно уставились на катящийся с грохотом дубовый бочонок, таивший в себе угрозу и неминуемую смерть.
— Грозеро, дверь в погреб не заперта? — спросил юноша.
— Так точно!
— Отлично! Теперь осторожно, не спеша вскрой бочонок и насыпь узкую дорожку до самого погреба.
Боцман извлек из ножен морской тесак и ловким движением поддел крышку, затем приподнял смертоносный груз и стал тонкой струйкой сыпать порох на палубу. Толпа морских разбойников заволновалась, она не отрывала выпученных глаз от смертоносной дорожки, которая с каждой секундой становилась все больше и должна была закончиться у порохового погреба. Одно неловкое движение или малейшая искра, и все! Корабль в одно мгновение вместе с экипажем взлетит на воздух!
Неожиданно боцман поскользнулся на луже пролитого шампанского и чуть не грохнулся вместе с бочонком на палубу.
— Аааааа!!! — прокатился над обреченным судном громкий дружный возглас, напоминающий рокот набежавшей морской волны.
— Грозеро!! — отчаянно завопил Малисиозо, наблюдая за неловкими движениями боцмана. — Осторожно, старый матрац!! Ты всех погубишь!!
После этих слов суета среди пиратов мгновенно переродилась в невообразимую панику.
— Братцы! Полундра!
— Он взорвет нас!
— Сейчас все взлетим на воздух!
Воспользовавшись всеобщим гвалтом, Малисиозо оттолкнул молодого фрида, одним махом перемахнул через борт и плюхнулся в воду.
— Спасайся, кто может! — истошным голосом заорал Чевалачо, отпихивая в сторону окаменевшего Бабило и бросаясь вслед за капитаном.
Это послужило сигналом к всеобщему бегству. Обезумевшие от страха «джентльмены удачи», толкаясь, давя друг друга, вопя на все лады, начали прыгать за борт.
Грозеро опустил тяжелый бочонок на палубу и тоже, не раздумывая, присоединился к своим товарищам.
Не прошло и трех секунд, как Торбелллино остался на палубе фрегата совершенно один, не считая Барабоськи, запертой в каюте, и Карапузо, который продолжал прятаться и трястись от страха в гальюне, считая, что надежнее на свете укрытия нет.
Молодой фрид, воспользовавшись этим обстоятельством, закрыл бочонок крышкой, откатил его на полубак корабля. Потом вернулся, запер пороховой погреб на замок и залил дорожку из пороха водой. Затем отбежал подальше и, прицелившись, выстрелил из пистолета в бочонок.
Раздался оглушительный взрыв, было такое впечатление, что над морем раскололось небо, охваченное красным закатом. Перед фок-мачтой вверх взметнулся язык яркого пламени, после чего корабль вздрогнул от носа до кормы, и его окутало огромное облако черного дыма.
После взрыва полуоглохший Торбеллино, не раздумывая, сиганул в зеленоватую воду залива, где смешался с барахтающимися и орущими пиратами, которые выпучив глаза, что есть силы судорожно гребли в сторону берега. Напялив на голову чью-то мокрую шляпу, попавшуюся ему под руку, он, как и остальные, вплавь попытался достичь полоски суши. В вечернем сумраке ему удалось неузнанным, одним из первых добраться до причала, где уже образовалась огромная толпа любопытных зевак и добровольцев-спасателей, привлеченных страшным взрывом и столбом дыма над пиратским фрегатом.
Глава третья
Таинственный колодец
До дома Толмача на всякий случай юноша пробирался темными закоулками, боясь попасть на глаза многочисленной полиции, шмыгающей по городу в поисках преступников, которые днем на турнире покушались на жизнь диктатора Трайдора.
Мама Джульетта, причитая, только всплеснула руками, увидев на пороге мокрого до нитки, виновато улыбавшегося юношу.
— Торбеллино, сынок, а мы-то уже думали, что не увидим тебя больше никогда. В полдень примчались твои друзья Северо и Тимидо, запыхавшиеся, еле живые. Сообщили, что тебя на теннисном турнире схватили. Мы с Макото весь день места не находим, переживаем.
— Мама Джульетта, дорогая моя, успокойтесь! У меня все в порядке.
— Ты куда пропал? Почему ты весь мокрый, — набросился с упреками Толмач, который, услышав голоса, вышел из дома.
— Было душно, вот я и искупался. Вон какая жара весь день стояла.
— Прямо в одежде?
— Да, прямо в одежде. Это очень освежает, — брякнул наш герой.
— Сынок, ну кого ты обманываешь? — с укоризной спросила женщина. — Я же чувствую, что-то случилось.
— Если бы случилось, я разве бы так улыбался? Мама Джульетта, вы только посмотрите на мою улыбку. Веселая?
— Веселая, — согласилась Мама Джульетта.
— Ну вот, а вы переживаете. У меня все в порядке. Я счастливейший человек на свете. Вот если бы вы меня еще напоили чаем с жасмином, моему счастью не было бы границ.
Торбеллино не обманывал ни пожилую женщину, ни ее сына, он на самом деле был в хорошем расположении духа. Во-первых, удалось удрать от коварного Малисиозо и его пьяных головорезов, во-вторых, Северо и Тимидо тоже удачно избежали грозящей им опасности.
— Пойдем, я тебе полотенце дам и что-нибудь из сухой одежды, — сказал сын хозяйки.
— Вот и ты такой же, как мой Макото, правды от тебя не добьешься, — проворчала пожилая женщина, махнув рукой. — Сколько раз я его просила рассказать мне обо всем, что с ним случилось.
— И правильно делает, что не рассказывает, — отозвался юноша. — Сын бережет ваше бедное сердце, не хочет, чтобы вы лишний раз переживали. Там, где он был, поверьте, ничего хорошего не было. Не спрашивайте его о прошлом.
Пока Макото подыскивал одежду для юноши, он насухо вытерся махровым полотенцем и прыгал на одной ноге, чтобы удалить попавшую в ухо воду.
Тем временем Мама Джульетта заварила свежий чай с жасмином и накрывала стол в саду под яблоней, над одной из веток которой висел фонарь.
Неожиданно в калитку громко и настойчиво застучали.
Знакомые, соседи и родственники так не барабанят.
Толмач выглянул через щелку в заборе и остолбенел. На улице перед калиткой стояли несколько полицейских и агентов, одетых в черые сюртуки и шляпы.
Он, не раздумая, побежал в дом, где переодевался фрид.
— Торбеллино! Полиция!
— Все-таки выследили, черти! — расстроился юноша. — Что же делать? Необходимо где-то на время надежно спрятаться или перелезть через забор и уходить чужими дворами.
— Не получится!
— Почему?
— Тебя соседские собаки загрызут! Погоди, я, кажется, придумал, — сказал Толмач, после короткого раздумья. — Пошли быстрее за мной! Медлить нельзя!
— Куда ты меня тащишь?
— Не волнуйся, я тебя спрячу так, что ни одна живая душа во веки веков не найдет.
Толмач вывел юношу в сад и подвел к колодцу.
— Хватайся за веревку и лезь быстро в колодец.
— Ты что, в своем уме? Я же в нем утону!
— Не бойся, не утонешь. Слушай меня внимательно и запоминай! Когда нырнешь, под водой ощупай стены! Там обнаружишь в одном месте небольшую нишу, это и есть твое спасение. Из этой ниши ведут ступеньки куда-то выше уровня воды. Там и отсидишься, пока незваные гости уйдут. Понял?
— Понял, брат. Попробую, хотя в колодце вода холодная, как бы не околеть, — пробормотал юноша, выслушав указания друга.