Выбрать главу

Документы, конечно же, придется прочитать, он это понимал. Придется как-то продраться через весь этот ворох бумаг, чтобы понять, чего хочет Абигайл. Маяк нужно было спасти во что бы то ни стало. Но так неприятно было сегодня услышать ее имя, что Сван никак не мог заставить себя взяться за документы и вместо этого взялся за еду, хранившуюся в ящике со льдом. Даже ягодный пирог показался ему кислее, чем надо.

Теперь семейство Норман еще и завтрак ему испортило.

Не нравилось Свану такое нарушение однообразного хода вещей на скале. Однообразие давало ощущение безопасности, особенно здесь, где его так трудно было добиться. Однообразие было роскошью на острове, у которого океан то и дело что-нибудь забирал. Сван еще острее это чувствовал после того, как умерла Грейс, хотя океан в ее смерти не был повинен. Единственным свидетельством той ночи осталось одно из стекол в фонарном отсеке, отличавшееся по толщине от других. Первое стекло Сван разбил камнем, охваченный гневом от того, что башня с легкостью показывала ему океан на мили вокруг и не помогла рассмотреть, что происходит с близким человеком. Башня высвечивала для него подводные скалы и огромные волны, но скрыла крохотные сгустки крови в венах Грейс – они разбухли, скопились, застряли и убили ее. Стекло, которым пришлось заменить то, разбитое, было не таким прочным.

С потерей жены он давно смирился, и теперь ее смерть отзывалась в нем лишь тупой болью. Эта потеря аккуратно, почти уютно пристроилась где-то в районе сердца Свана и казалась безопасной. Но была и другая, давняя, память о которой разбередило имя Абигайл, и она заворочалась глубоко внутри, раня острыми углами. Сван постарался выбросить мысли об этом из головы. Он вычистил кухню и убрался в спальне. Сходил к лошади в стойло, проверил колеса повозки, отметил для себя, что нужно заменить проржавевший засов на дверях сарая, где хранилось масло для маяка. Потом они со Стоем сидели у окна, дремали и смотрели на океан, как всегда делали на излете утра.

Но в этот раз все было иначе. В этот раз рядом незримо присутствовала Абигайл Норман.

* * *

Долгими ленивыми летними днями пятеро детей каждый год проводили время, бегая наперегонки по хвойным лесам среди пестрых болот, поросших полевыми цветами и морошкой, догоняли пугливых кроликов и тонконогих оленей, а то и просто сломя голову мчались туда, куда подует ветер. Нико и Сильви Сваны, Питер и Софи Меттл, а с ними Абигайл Норман носились по берегу во всю прыть.

Уже тогда Абигайл была не такой, как остальные. Об этом позаботился тот самый человек, который столетием раньше основал Норман-Клиффе. Эндрю Норман был бизнесменом, он владел банком, корабельной мастерской, земельными угодьями. Владел, но не управлял. Однажды он переселился на одинокие скалы к югу от Сент-Джонса, бросив свои большие корабли, роскошный дом и громкое имя, а потом двинулся дальше, оставив позади усадьбу на холме и ничем не примечательный рыбацкий поселок у его подножия.

Какое-то время поселок жил сам по себе.

Но годы спустя после отъезда Эндрю Нормана местный рыбак вернулся с Большой Ньюфаундлендской банки и привез столько рыбы, сколько никто здесь еще не видел. Капитан Чарлз Меттл – а звали его именно так – объявил, что покончил с промыслом и уходит на покой. Этот человек занял усадьбу на холме, и поскольку он был в здешних краях героем, никто ему не помешал. В особняке Меттл открыл таверну и давал местным рыбакам за их улов лучшую цену в окрестностях. Незабвенную скалу он превратил в сад, вскипавший каждый год пурпурно-розовой пеной гиацинтов. Порт Норман-Клиффе быстро прославился и тем, и другим, Цветочная гавань, как и требовало ее название, начала процветать.

Тем временем на совсем другом побережье, на Ист-Ривер в городе Нью-Йорке, Эндрю Норман обзавелся женой и тремя детьми. Младший сынок оказался капризным ребенком – он не хотел есть, не хотел спать и все время плакал. «Ему нужен свежий воздух, – сказали врачи. – Это успокаивает нервы». В результате Норманы отправились в плавание обратно к Норман-Клиффе. Мальчик кричал без умолку всю дорогу. А в усадьбе семейство Норман было встречено изумленными взорами нескольких десятков незнакомцев, наслаждавшихся ланчем у них на заднем дворе.

Эндрю Норман собирался устроить скандал. Но кое-что его остановило. В тот самый момент, когда взгляд его младшего сына прошелся по рядам гиацинтов, малыш перестал кричать, засунул в рот большой палец и задумчиво уставился на океан. Все дальнейшие свои детские годы он был образцовым ребенком, тихим и уравновешенным.

А Эндрю Норман ничего не сказал захватчикам и построил вторую усадьбу на другом склоне холма. Но он не любил людей, посягающих на его собственность, и относился к капитану Меттлу настороженно. Капитан Меттл, в свою очередь, не любил людей, которые бросают свою собственность в негодном состоянии, а потом норовят прийти на все готовое, и настороженно относился к Эндрю Норману.