Я изрядно удивился своенравности конечности, но почти сразу смирился. В глубине сознания мелькнула мысль, отметая нелепые сомнения – именно так все и должно быть. Все, что происходит, все правильно. А прав ли лично я это не столь важно.
Еще один шаг. Даша выпрямилась, взглянула мне в глаза, в них отчетливо читалась решимость. Страшная решимость.
Резким движением, обеими руками, она схватилась за обрывок каната, привязанного к языку колокола. Я мысленно сжался. Я понимал, что последует дальше, но не понимал, почему меня это так пугает. Девушка же оттянула тяжелый язык настолько далеко, насколько только могла. Еще раз взглянула на меня, теперь весь ее вид выражал ледяное спокойствие, спокойную решимость. Ее губы сложились в печальную улыбку, канат выскользнул из ослабевших рук. Даша оттолкнулась от скалы и бросилась вниз, в холодное синее море…
– Нет! – услышал я свой голос, но он быстро растворился в мощном колокольном звоне.
Сильный звук парализовал мою волю. Нож выпал из ослабевших рук. Не помня себя от страха, я бросился бежать. Моментально забылась боль в ноге, а мне вослед спешил еще один, еще более страшный звон, пугая и подгоняя одновременно.
Остановиться удалось лишь у спуска, ведущего вниз, к казарме. Я схватился за поручень и прижал руку к груди. Попытался передохнуть, пусть лишь перевести дух, но надолго задержаться не удалось.
Третий, последний и самый страшный удар достиг моего слуха. Это был конец. Перезвон не повторился. Язык колокола растерял энергию и успокаивался, мне же о покое нечего было и мечтать. Последний удар заставил меня пролететь оставшуюся сотню метров, ввалиться в свою комнатку и зарыться в кучу хлама, служившую постелью. Только тогда удалось немного успокоиться, пусть лишь попытаться себя в этом убедить.
Глава двадцатая
Иллюзия реальности
Несколько последующих дней я провел в горизонтальном положении на топчане в своем убежище. Зарылся в гору тряпья, укутался с головой. Желания подниматься не было, как не было и попыток заставить себя это сделать. Самочувствие не благоприятствовало физическим нагрузкам. Слабость, вызванная болезнью? Нет, не думаю, боли не было, во всяком случае, в плане телесного недуга. В целом же мое состояние более всего напоминало то, в котором я пребывал в самые первые дни после того, как пытаясь осмотреться, был буквально сметен со склона заунывным воем, что витал вокруг каменистого мыса и улетал далеко в открытое море. Точно как и тогда, телом овладела слабость, кружилась голова, а в сознание вселился страх, сковывающий, парализующий тело и волю.
Пару раз я порывался подняться, нет, не выйти наружу, это было бы слишком, но хоть просто размять ноги. Пытался заставить себя пройти вглубь комнаты и закрыть чем-нибудь окно. Конечно, за время, истекшее с момента недавнего инцидента ничего не изменилось. Не дошли у меня до окна руки, да и само оно не отремонтировалось. Надо было что-то менять, причем немедля, ведь судя по всему, погода за окном непрерывно менялась. Воздух, влетающий в помещение, красноречиво свидетельствовал о том, что она давно перестала быть сырой и относительно теплой, главенствующую в ней роль начал играть леденящий холод, правда, по-прежнему изобилующий сыростью.
– Мороз крепчает, если уж выбирать время для утепления жилища, то это именно оно, – громко стуча зубами, бормотал я. – Надо закрыть окно, надо зажечь огонь, надо согреться, а уже после не лишним будет организовать поход за топливом.
Конечно, надо было поднимать, но страх не отпускал. Добивала остатки настроения раненая нога. За истекшее время она сильно распухла, ее рваные края почернели, а из пореза ленивым ручьем сочилась мутная жижа с отвратительным запахом.
Я вспомнил об аптечке, нет, не о той, что прибыла со мной на плоту, там одни таблетки, да и те без опознавательных знаков, о другой, которую видел на одном из стеллажей, скорее всего, ее Даша оставила давно когда-то.
В темноте уставшего сознания вспыхнула и разгоралась блеклая искорка надежды. Зародилась вера в то, что боль пусть не отступит, так хоть немного утихнет, а ради этого стоило перебороть себя! Сильнейшее усилие и вот он результат – удалось встать. Получилось, но только после того, как я мысленно пообещал себе не смотреть в окно и не приближаться к двери. Подошел к стеллажам, действительно нашел аптечку, правда, медикаментов в ней оказалось совсем немного: несколько бинтов, шприц, две ампулы, плюс десяток упаковок каких-то мелких таблеток. Недолго думая, я уколол себя, впрыснул в ногу прозрачную жидкость, название которой показалось знакомым. Не могу сказать, помогло ли это, но боль немного притихла.