– Ничего у них не выйдет, – прошептал он вслух, и Йи-Джен кивнула.
Однажды Криджи проснулся от того, что утро было необычно ярким, чистым. Почудилось, будто ночь перенесла его в дальний край, тот, что с трудом можно отыскать даже в глубинах памяти чету. В белый дом, стоящий на вершине, открытой всем ветрам. К холодному сиянию льдов, к жертвенному камню, усыпанному замерзшими цветами. Испугавшись этой мысли, Криджи вскочил, подбежал к окну и вздохнул с облегчением.
Мир побелел за одну ночь, укрылся мягким пологом снега. Ни следа осенней грязи, и так просторно, так светло, что Криджи не удержался, распахнул окно. Перевесился, собрал с карниза горсть снега, швырнул себе в лицо и засмеялся.
Теперь не нужно было безвылазно сидеть в доме, и Йи-Джен с Криджи уходили в заснеженные поля, бродили вдоль реки, смотрели на тонкий, обманчивый лед. Замерзнув, возвращались и вновь прятались от взрослых наверху, возле раскаленной старой печи, и читали книги. За окном медленно падали хлопья снега, чашки с чаем стыли на подоконнике, шелестели страницы. Герои книг путешествовали и влюблялись, страдали и жаждали мести, побеждали врагов и веселились.
Криджи всегда читал осторожно, боялся не так произнести слова, повредить рассказ. И лишь когда в книге появлялись «остроухие дикари», люди его народа – не мог сдержаться, останавливался, объяснял, что не так.
Когда читала Йи-Джен, Криджи смотрел на нее. Если книга зачаровывала, Йи-Джен читала долго, не отрываясь от страниц, едва переводя дыхание. Ее голос взлетал, падал, дрожал от чувств героев, был полон тяготами их пути, победами и болью. Но если книга была глупой, Йи-Джен коверкала слова, смешно растягивала фразы, пока Криджи не начинал смеяться вместе с ней. Тогда они откладывали бестолковую книгу и брались за другую.
Книг было много, и в каждой была новая жизнь, новые люди. Но нигде не было девочки, похожей на Йи-Джен. Криджи смотрел на нее и думал об этом, снова и снова. У книжных красавиц были длинные локоны, струящиеся платья, священные арфы и старинные амулеты, а у одной даже была звезда вместо сердца. Но Криджи смотрел на Йи-Джен, на ее короткие взъерошенные волосы, на упрямый изгиб губ и вздрагивающие ресницы, – и девушки из книг тускнели, теряли свою красоту. Ни у одной из них не было таких глаз, фиолетово-синих, как вечернее небо, и ни одна не смотрела так уверенно и серьезно.
«Других таких нет, – думал Криджи снова и снова. – Во всем мире такая – только ты».
И однажды, когда Йи-Джен дочитала главу и подняла взгляд от страницы, он решился. Сделал глубокий вдох и сказал:
– Я хочу быть с тобой всегда.
Она замерла, не сводя с него глаз, и Криджи успел испугаться, проклясть свою внезапную смелость. Но потом Йи-Джен подалась вперед, обеими руками сжала его ладонь и прошептала:
– Давай поклянемся, что всегда будем вместе.
Криджи зажмурился, вспоминая слова клятвы, той, что соединяла пары возле костра племени. Мысленно перевел ее и потом произнес вслух:
– Нас не разлучит ни утро, ни ночь, ни зима, ни весна. Пусть услышит огонь, лес и небо – мы всегда будем вместе.
Словно эхо Йи-Джен повторила слова клятвы.
Часть первая. Глава 8
В этом году весенние песни зазвучали рано.
Снег еще не стаял – лежал мокрыми шапками на крышах домов, скрывал двор. Лед на реке пошел трещинами, раскалывался от брошенного камня, но дальний лес все еще был тихим, белым, голые ветви тянулись к небу. Йи-Джен твердила себе: «До весны далеко», – но с каждым днем все громче звучала музыка на улицах города. Люди с гитарами и дудками собирались на площади, старые песни спорили с новыми, а потом сливались в единый поток. На фонтан – пока что сухой, безмолвный – повязали цветные веревки и ленты. Ветер трепал их, вздымал яркой волной над грязной мостовой и талым снегом.
Йи-Джен спрашивала у мамы: «Почему так рано?», но та смеялась, не понимая ее тревоги. Указывала на безоблачное небо и на юрких птиц, по утрам щебетавших в холодном саду. «Весна уже здесь! – говорила Милин и срывалась с места, кружила по залу, одурманенная преддверием праздника. – Ты уже придумала себе платье? Времени мало!»
Впервые в жизни Йи-Джен не хотела, чтобы растаял снег.
Дедушкин помощник теперь приходил чаще обычного. Сперва долго топал на крыльце – стряхивал снег и грязь. Йи-Джен научилась узнавать этот звук. Представляла себя лесным зверьком из рассказов Криджи, зверьком, помнящим поступь любого врага. Но не убегала в свою комнату, не таилась – шла навстречу, ждала в нижнем зале.