Толпа подхватила Криджи с Йи-Джен, вместе со всеми они смеялись, слушали песни, пили забродивший сок. А потом ускользнули прочь, отыскали гостевой дом. Во дворе возвышались повозки торговцев, веранда была заставлена ящиками, тюками и бочками. Йи-Джен и Криджи пробрались среди них, отыскали пустой темный угол и устроились на полу. Укрылись своими походными одеялами и лежали, держась за руки, слушая, как танцует и веселится незнакомый город. Криджи чудилось, что сквозь чужую речь проступают знакомые с детства слова, и казалось – не горожане поют, а отец, сестры и мама. Поет все племя, превращая явь в дрему, а дрему – в глубокое забытье.
– Родители ваши где? – продолжал злой, грубый голос. – Хотели не платить за вас, так?
Криджи мотнул головой, отбросил одеяло и удивленно взглянул на говорившего.
Тот был совсем не похож на свой голос. Криджи ожидал увидеть страшного человека, огромного как старый дуб. Но среди бочек стоял хилый старик в запятнанном фартуке поверх праздничной одежды и то и дело щурился и тер виски, словно пытаясь унять головную боль.
– Они рядом, сейчас приведем! – воскликнула Йи-Джен.
Криджи поймал ее взгляд, едва приметно кивнул, и она тут же вскочила, подхватила баул с одеялом и исчезла в проходе между ящиками. Криджи метнулся за ней.
Рассвет изменил город. Кое-где в тенях еще таились запахи разлитого вина, но от урагана веселья не осталось и следа. Воздух дышал прохладой и влагой – должно быть, окрестные холмы сейчас утопали в тумане, а молодая трава была покрыта росой. Солнце поднималось над крышами – будоражащее, ослепительное-яркое, такое бывает лишь весной. Криджи вскинул руку, закрываясь от лучей, но перед глазами все равно заплясали круги и пятна.
Йи-Джен и Криджи пересекли полгорода – то бегом по широким улицам, то пробираясь дворами. Было шумно, несмотря на ранний час. Скрипели и хлопали двери, люди перекликались, вывешиваясь из окон. С каждым мгновением улицы все больше походили на реки – толпа текла по ним к площади, как бурная талая вода. Шум и гомон распадался на разговоры и смех, и то тут, то там голоса взлетали, подхватывая песню. Но пели сейчас вполсилы, и бубенцы звенели лишь на упряжи вьючных ланей. Эти звери были выше и светлее, чем лани из леса, и шли неторопливо, мерно цокали копытами по мостовой. Ветер шелестел лентами, свисавшими с крыш – кидал в небо, путал, расправлял вновь.
Память чету увлекла за собой. Образы вспыхнули, посыпались яркими осколками: праздник за праздником, весна за весной. У этого города было множество имен, на знакомых и незнакомых языках, но смысл был один – Торг-на-Перекрестке, Ярмарка-среди-Холмов.
– Сюда он точно не побежит нас догонять, – сказала Йи-Джен. Слова прозвучали отчаянно и весело.
Криджи поспешно огляделся – понял, что не заметил, как они свернули с широкой улицы. Теперь за спиной был переулок, а впереди – низкая белая ограда. За ней возвышались деревья, тянули к небу узловатые ветви. Листва – едва народившаяся – окутывала их зеленой дымкой.
Память вновь затуманила взгляд: деревья стали гибкими, юными, ростом не выше Криджи. Разноцветные нити опутывали тонкие ветки, а под ними белели камни лабиринта. Круг за кругом он вел к центру сада, а там сплетались и возносились к небу чистые голоса, восхваляли и звали. Давным-давно в этом саду было сердце города, отсюда начинал свою пляску праздничный хоровод. А теперь осталась лишь ограда, огромные деревья и ушедшие в землю камни.
– Да, сюда он не придет, – сказал Криджи. – Мне кажется, сюда никто не ходит.
Они перелезли через изгородь, окунулись в тенистый полумрак сада. Город будто исчез: слышны были лишь голоса птиц в вышине и скрип старых ветвей. Запах земли, коры и раскрывшихся почек дурманил мысли, но Криджи видел – это не дикий лес. Деревья были неухоженными, окруженными подлеском, но росли ровными рядами, от ствола до ствола – четыре шага. Все здесь было подчинено давнему замыслу, позабытой тайне.
Завороженный этой тайной, Криджи пошел вперед. Йи-Джен шагала следом, прошлогодняя листва шуршала у нее под ногами. Изредка хрустела ветка.