Титэа легко коснулась его руки, прошептала морское благословение. Затхлый сумрак отступил, громче стало чириканье птиц над крыльцом, а в воздухе почудился запах прибоя – неумолчного и далекого.
– Для чего же этот приехал? – тихо спросила Титэа. – Или тебе не сказал?
– Сказал! – Ученик хранителя с досадой махнул рукой. – И зачем я только ходил расклеивал на площади эти бумаги… Ту самую сбежавшую девчонку ищет. Вчера трое – или четверо? – приходили, рассказывали, что видели ее в городе. Мы отослали письма, и вот прилетели эти. Кто же знал, что ее ищет служитель Брата Ночи! – Ученик почти выкрикнул эти слова и тут же испуганно смолк. А потом договорил уже шепотом: – Надеюсь, не найдет, город большой. И праздник...
– Надеюсь, не найдет, – эхом повторила Титэа.
Она знала, что нужно спешить.
Солнце уже отяжелело, ползло вниз, и тени удлинились. Город устал от ярмарочной толчеи и, несмотря на светлый час, торговцы уже убирали товар, запирали лавки. То здесь, то там разгорались островки праздничного веселья: музыканты останавливались посреди улицы, начинали играть на свирелях и бить в бубны, а прохожие хватались за руки, кружились в хороводах.
Пару раз праздничная пляска подхватывала Титэю, но она успевала опомниться. Выскальзывала из круга, спешила прочь от смеющихся дудок и вторящих им людских голосов. Восторг весны не мог заглушить тревогу.
Если бы только Титэа могла сейчас же предупредить беглецов! Но они условились встретиться после захода солнца, возле заброшенного белого алтаря. Риэ не сказал, где они проведут день – должно быть, все еще не доверял, – и Титэа не знала, как отыскать их до назначенного часа. Могла лишь надеяться, что и слуга Брата Ночи их не отыщет. А сама она до заката успеет все подготовить.
Титэа шла вниз по улице, – так быстро, как только могла. Улыбалась прохожим, уворачивалась от рук, тянувших ее в танец, ловила кружащиеся в воздухе лепестки. И шептала охранную молитву, просила: пусть дыхание океана дотянется сюда, в Торг-на-Перекрестке, пусть ослепит и собьет с пути жреца Брата Ночи.
На площади торговля еще кипела, люди по-прежнему ходили между рядами, присматривались и приценивались. И товары из прибрежной деревни были на месте, – Титэа издалека увидела раковины, наполненные мерцающим жемчугом. Стоявший за прилавком деревенский староста с достоинством кивнул, когда она подошла.
– Мне нужно уехать, – сказала Титэа. – Нужно вернуться. Прошу, в последний день торгов заберите из мастерской маховик, он должен быть готов.
Пока Титэа рассказывала, как пройти к мастерской и кого там спросить, староста смотрел удивленно и печально. Наверное, вспоминал, как ярмарка не смогла развеселить Халя Вени. А может быть, ждал, что Титэа объяснит, почему так внезапно собралась в путь. Она не хотела обманывать, но и говорить правду было опасно.
– Море зовет тебя? – спросил вдруг староста и сам кивнул. – Тогда спеши. Надеюсь, не будет ни наводнения, ни урагана.
В гостевом доме царила тишина. Длинная комната, которую Титэа делила с попутчиками, была пуста. Окна смотрели на восток – небо над крышами налилось синевой, предвещало вечер. Полумрак выползал из углов, из-под кроватей и кресел, приглушал все цвета и краски. Даже яркая роспись на стенах, казалось, поблекла. Титэа огляделась, ища фонарь, но потом решила – незачем зажигать огонь. Свет в окне лишь привлечет ненужные взгляды.
Нужно было стать незаметной. Титэа вытащила из шкафа дорожный мешок, вытряхнула из него простую одежду: широкие штаны длиной чуть ниже коленей, рубашку с бахромой и холщовую куртку. Все изношенное, кое-где заштопанное и зашитое, – та одежда, в которой Титэа лазила по крыше маяка и бродила в холмах над морем.
Переодевшись, она спрятала платье в мешок, и только тут спохватилась – поняла, что волосы выдают ее. Черные пряди переплетены жемчугом, их и за час не распутать, а времени нет. И одежда такая старая, выцветшая, ни одной праздничной ленты – прямо как у слуги Брата Ночи.
От этой мысли Титэю передернуло. Она спешно огляделась и увидела полосатый шарф, позабытый кем-то на кресле. «В деревне верну», – решила Титэа и обмотала голову шарфом. Непокорные локоны выбивались, змеились по шее, но были уже не так заметны.
Титэа подхватила мешок и вышла из дома.
Теперь – к стойлам. Идти было недалеко, но хозяина пришлось поискать. А когда он вышел, то долго не уступал просьбам Титэи. «Да кого я пошлю с тобой? – повторял он. – Кто захочет ехать в праздник?» Лани фыркали и переступали за оградой, словно соглашаясь с хозяином.