Над крышами расцвела алая полоса заката, и город все громче смеялся и пел. Титэа уже успела отчаяться, а потом решила, что не так уж страшен путь пешком, – и тут хозяин ланей, наконец, согласился и принял плату.
Титэа попрощалась, дошла до поворота, а там уже сорвалась на бег. Ей не пришлось озираться и вспоминать дорогу: хоть люди и позабыли старый алтарь, он остался сердцем города. Титэа чувствовала его в путанице улиц, слышала тихий голос родника и бежала на этот зов.
Когда она добралась до заросшего сада, звезды уже озарили потемневшее небо, сияли сквозь листву. В траве стрекотали сверчки, а возле стволов кружились первые светляки – маленькие и тусклые. Скоро, не позднее следующего прилива, они вырастут, станут яркими, будут виться в лесу и среди луговых трав. Можно будет лечь на склоне холма, смотреть в ночное небо, усыпанное гроздьями далеких светил. Краем глаза следить, как мерцают среди стеблей и цветов живые звезды, и слушать, слушать голос моря.
Но сперва нужно добраться до побережья.
Титэа вышла на поляну и остановилась возле алтаря. В звездном свете он казался призрачным, невесомым. Тихо журчала вода, тени дрожали и сплетались.
В первый миг – как и тогда, на площади, – Титэа не увидела беглецов, но почувствовала, что они рядом. А потом вгляделась, и воздух будто стал прозрачнее. Сумрак расступился, показал три фигуры.
Они были совсем рядом, в нескольких шагах. Чету мотнул головой, – тяжелый капюшон упал ему на плечи, а звездный свет выхватил улыбку. Йи-Джен держала Чету за руку, смотрела встревоженно. А Риэ прислонился к алтарю, вскинул руку, словно протягивая что-то, и сказал:
– Думали, уже не придешь.
Его глаза мерцали золотом. И также лучились и глаза Йи-Джен, но другим, фиолетовым светом. Да, одна кровь, один народ, – хоть на первый взгляд и не похожи.
– У меня хорошие и плохие вести, – проговорила Титэа и стала рассказывать.
Услышав про маяк ветров, который может стать им домом, Чету и Йи-Джен переглянулись и кивнули, одновременно. Слушали, не перебивая, и, лишь когда Титэа рассказала, как встретила в башне служителя Брата Ночи, Йи-Джен потребовала описать второго человека. Задавала вопросы про одежду, про цвет волос и походку, а потом сказала:
– Это дедушкин помощник, точно он.
Чету притянул ее к себе ближе, прошептал что-то еле слышно.
Риэ стукнул кулаком по алтарю и взглянул на Титэю.
– Тогда нам нужно уходить, сегодня же. – Голос его звучал зло и твердо. – И не вздумай отговаривать, я тоже пойду.
– Повозка уже ждет нас на восточной дороге, – сказала Титэа. – Нам лучше поторопиться.
И, наклонившись в роднику, набрала горсть ледяной воды и прошептала молитву.
Часть вторая. Глава 8
Повозка была запряжена четверкой ланей, и Криджи задержался возле них. Одна, черная и лохматая, напоминала ланей из родной чащи, – но покрепче, повыше. Она взглянула на Криджи, фыркнула и ткнулась в ладонь, будто ища угощение.
– Здравствуй, – прошептал он на языке леса. – Помоги нам добраться до моря.
Хотел поздороваться с каждой, но мальчик, сидевший на козлах, потянул поводья, заставил ланей сбиться тесней.
– Нечего лезть к ним. – В темноте он был почти неразличим, но недовольство в голосе звучало ясно. – Они чужаков не любят.
Риэ хлопнул Криджи по плечу, – то ли поторапливая, то ли пытаясь ободрить, – и спросил у возницы:
– Тебе мало заплатили? – И, не дожидаясь ответа, поднялся на козлы. – Так я помогу тебе, будем по очереди править.
– Они тебя не послушаются, – хмуро ответил мальчик-возница.
Криджи еще раз взглянул на упряжку и забрался в повозку.
Внутри было тепло, пахло смолой и дымом. С потолка свисал фонарик, огонь метался и чадил, и Титэа, привстав, крутила чугунное колесико, пыталась выровнять пламя. На полу лежал ковер, сплетенный из веревок, а у стен – набитые сеном подушки. Ткань кое-где прохудилась, и наружу выглядывали высохшие травинки и соцветия. Криджи устроился рядом с Йи-Джен, нашел ее руку среди беспокойных теней и бликов.