– Ты знаешь, я не позволю тебе пройти, – сказала Титэа.
Служитель улыбнулся и покачал головой. Титэа привыкла, что люди смотрят на нее почтительно, говорят с уважением. Но этот низкорослый, невзрачный человек сейчас глядел на нее, как на неразумного ребенка.
– Мне нет дела до моря, – сказал служитель. Ветер взвился, ударил его в грудь, но тут же смолк, будто лишившись сил. – И твой храм обойду стороной. Не трону даже желтоглазого и мальчишку из леса – пусть живут при маяке, если ты этого хочешь. Но девочку я заберу с собой. Ты ей никто, только родные могут решать ее судьбу.
– Она мой друг, – ответила Титэа и невольно взглянула в сторону маяка. Почувствовал ли Чету, что приближается беда, услышал ли предупреждение ветра? Все ли сейчас внутри, заперты ли двери башни? Как бы там ни было, враг не доберется туда. – Я не дам ее в обиду.
– Друг? – Служитель насмешливо прищурился. – Разве у моря есть друзья? Во всех его водах нет ни капли сочувствия, ему плевать на людей. Бездумно играет с лодками и прибрежными городами. Шутя забирает жизни и смеется над чужим горем. Отчего же жрица моря вдруг стала такой жалостливой? Может, ты выбрала не то призвание, а, Титэа?
Даже ее имя прозвучало как издевка. Что еще узнал о ней служитель Брата Ночи? Наверное, разведал все: и то, что море забрало маму, и то, что отец умер, не дождавшись преемника. Год за годом маяк стоял без хранителя, но была ли в этом вина Титэи? «Нельзя неволить душу, – не раз повторял Халь Вени. – Тебя тянет к морю, так служи ему. Иначе искалечишь свою жизнь».
Травы зашелестели, и Титэе почудилось, что они повторяют слова отца, произнесенные так давно. Ветер коснулся щеки, будто утешая. Шум волн стал громче, пронзительно закричала чайка. Титэа взглянула на Служителя и почувствовала, как в крови разливается гнев, соленый и темный.
Этот человек хочет превратить Йи-Джен в безвольную пленницу. Хочет навсегда оставить ее ребенком. И смеет говорить о море? Будь у него силы – он сковал бы и океан, сделал неподвижным и застывшим. Но никто не может пленить море, даже сам Брат Ночи. Оно вечно движется, меняет берега, меняет мир. Забирает жизни и рождает новую жизнь, вечно стремится вперед.
– У моря есть враги, – сказала Титэа. – Ты, слуга Брата Ночи – его враг.
Одним движением расстегнула ожерелье и бросила перед собой.
Жемчужные нити распластались на тропе. Море вздохнуло, порыв ветра примял травы, и благословение океана незримым прибоем покатилось по холмам. С виду ничего не изменилось: все та же утоптанная земля под ногами, все те же юные побеги на склонах. Но казалось, что о брошенное ожерелье разбиваются призрачные волны, шипят и растекаются невидимой пеной.
Улыбка сползла с лица служителя. Он попробовал сделать шаг вперед, но не смог переступить через жемчуг. Попробовал обойти – но отпрянул, как от огня.
Титэа знала: даже если служитель дойдет до восточных скал, то и оттуда не сможет добраться до маяка. Незримый прибой лег на холмы. Для тех, кто чтит море, он станет благословением, но будет проклятием для врагов.
– Что ж, оставайся со своим божеством, – тихо проговорил служитель, морщась, словно от боли. – Смотри, как оно разрушает твой храм, пядь за пядью поглощает землю, кормящую людей. Десять лет пройдет или сто – и ничего не останется от святилища и от маяка, который ты так хочешь сберечь. Весь этот берег уйдет под воду. Вот оно, благословение моря.
– Появятся другие берега, – ответила Титэа. – Новые маяки и храмы. Даже самая холодная зима сменяется весной, и мы празднуем, поем и танцуем, встречая ее приход. Брат Ночи стремится остановить перемены, но весна сильней. Море сильней.
Служитель помедлил, ища ответ, а потом покачал головой и молча пошел прочь.
Титэа смотрела на его удаляющуюся фигуру, на пыльный плащ, тонущий в волнах весенней травы, и улыбалась. Дождалась, пока служитель скроется из виду, и отправилась обратно, к храму.