Через какое-то время я ощутила твердый камень под ногами и так обрадовалась, что чуть не упала на колени.
— Теперь я понимаю, почему вы назвали подземелье Токио адом.
Киромару улыбнулся.
— Мы еще в раю.
Когда мы миновали пещеру летучих мышей, стало прохладнее. Сначала я обрадовалась, но потом кожа стала липкой, и я поняла, как неприятно было ощущать одновременно холод и влагу.
Киромару, который все еще вел нас, не переживал из-за окружающей среды. Я вспомнила, что бакэ-недзуми изначально жили под землей, и немного успокоилась в его присутствии. А потом вспомнила, что преследовали нас тоже бакэ-недзуми.
— Так вы были раньше в Токио?
— Да, — казалось, Киромару не очень хотелось это обсуждать.
— И вы хорошо знаете эту зону? Почему тут никто не построил колонии? Пещеры не были заняты.
— Мой вид посылал многих на эту землю, но никто не пытался тут жить, — серьезно ответил он. — Тут уже много неприятных обитателей. Как я и говорил до этого, я потерял треть своих солдат, исследуя это место.
Я не знала, стоит ли давить на него, или лучше спросить у миноширо о неприятных обитателях.
— Куда теперь? — спросил Сатору, опередив меня.
— 27 градусов на северо-запад. Пока что вы шли правильно.
— Хм… — Сатору почему-то не был рад. — Ты, наверное, не знаешь, существует ли здание, к которому ты нас ведешь?
— В архивах нет такой информации, так что я не могу ответить. Но шансы, что хотя бы часть здания уцелела, больше пятидесяти процентов.
— Да? Неужели? Обломкам уже больше тысячи лет, — взволнованно сказал Сатору.
Я поняла, что его беспокоило.
— Мы направляемся к Центральному зданию управления № 8, которое построено из ультрапрочного бетона. Бетон — это
смесь гликолевого эфира и производного аминоспирта, связанная с полимерным поверхностно-активным веществом. Поверхность превращается…
— Не нужно подробностей. Хочешь сказать, что материал может продержаться тысячу лет?
— Теоретически — это верно, — ответил ложный миноширо.
— Так почему многие здания разрушились?
— Обычный бетон, который использовала древняя цивилизация, стоит до пятидесяти лет, максимум — до ста. Неустойчивая конструкция, бетонные смеси со слишком большим количеством воды и смеси с морским песком, вызывающие щелочно-кремнеземные реакции, сокращают срок службы бетона. Треть зданий в Токио были разрушены в Девятидневной войне, а многие из оставшихся развалились за следующие сто лет. Выветрившийся под воздействием кислотных дождей, известняк растворился и попал в большие подземные пространства, и за пару веков появились известняковые пещеры, которые обычно возникают за десятки тысяч лет.
— Что за Девятидневная война? — спросила я.
— Когда обычные люди перестали убивать психиков, те устроили контратаку. Меньше сотни психиков окружили одиннадцать миллионов людей и за девять дней…
— Хватит, — сказала я.
Я не могла слушать то, что он собирался рассказать.
Хоть этому не учили в школе, я прекрасно знала, что история людей была полна войн и кровопролитий. Я не хотела верить, что в прошлом пользователи проклятой силы, не отличающиеся от нас, убивали бессильных.
Но психобастер не смог изменить исход войны. Иронично, что мы, победители прошлой войны, полагались теперь на прибор, придуманный, чтобы нас уничтожить.
Кстати об иронии. Токио был еще одним наглядным примером. Его бетонный фасад создали, чтобы отогнать природу, но, когда бетон разбился, он стал карстовыми образованиями, которые были в природе с начала времен. На поверхности Токио стал пустошью, но подземелье было влажным и полным гадких существ.
Киромару вдруг замер. Он поднял нос и неспешно принюхался. Вскоре он нашел тонкую трещину в стене и сунул в нее нос.
— В чем дело? — спросил Инуи.
— Наши преследователи. Их запах доносится сюда. Ох, вот как…
— Нам нужно скорее уходить отсюда…! — закричал Сатору.
— Все хорошо. Враг еще далеко. И они в другом туннеле. Только их запах принесло ветром, но я могу примерно представить их формацию.
— Формацию? Их количество?
Умение Киромару меня поражало.
— Да. Их… семеро. Меньше, чем я думал, но, может, это делает их более подвижными внизу. Запах пятерых незнакомый. Скорее всего, это рядовые. Двух других я хорошо знаю. Один — бес. Другой — Якомару.