Девушка опустила планшет и стала необычайно серьёзной. Кажется, её симпатичная мордашка даже осунулась, а на гладком лобике появилась глубокая морщина.
Моя слушательница отложила планшет и подошла ближе. В ясных глазах, залитых слезами, я увидел вопрос, на который не существовало ответа. Раньше, то ли в шутку, то ли всерьёз, девушка уже интересовалась, откуда я взялся. Нет, не так. Откуда взялись «мы». Всегда очень тихо, во время проверки, насколько хорошо я зафиксирован.
Я бы и хотел ответить, но не мог. В голове плавали странные ошмётки, среди которых мелькали то имена, то лица, то картинки комнат, похожих на учебные аудитории. Очень настойчиво являлось видение пологого спуска к маленькой речке и старого дерева, нависшего над обрывом. Что это было?
— А если это правда? — прошептала девушка и положила руки на мои путы, — если мы пленили ангела Господня?
Золотой крестик юркой рыбкой выскользнул из-под белого халата и сверкнул перед глазами. Щёлкнул один из фиксаторов, освобождая защитный ремень и в ту же секунду запищал дверной замок. Девушка обернулась и на её юной мордашке появилась странная смесь выражений: испуг преступника, застигнутого на месте преступления; отчаяние и полусонный хмель пробуждающегося человека.
Пробуждение не состоялось. Как и мой побег. С тех пор пленника навещали только дюжие санитары, напрочь игнорирующие задаваемые вопросы, да Анастасия Ивановна с коллегой: Петром Нкитичем. Оба никогда не снимали защитных масок и не приближались ближе, чем на пару метров.
А потом я умер.
Каталка, глухо жужжа движком, неторопливо въехала в крохотное прямоугольно помещение и остановилась. Стало необычайно тесно: тёмные фигуры обступили моё ложе со всех сторон и их зловонное дыхание напомнило распахнутую могилу давно погребённого мертвеца. Да, я знаю, всё это — преисподняя и мне никогда не покинуть её.
Сердце исследовательского комплекса — огромное помещение, разделённое прозрачными перегородками на отдельные боксы. В каждом, то ли какая-то установка, то ли — операционный стол. Пока внутри ещё жил интерес, я пытался понять: для чего отгрохали весь этот комплекс, вбив в него целую прорву денег. По крайней мере, никого другого, кроме моей скромной персоны, здесь не истязали.
Над лабиринтом из боксов и проходов между ними, возвышалась наблюдательная башня, для любопытных, следящих за ходом экспериментальной медицины. Серое непроницаемое стекло не позволяет видеть зрителей, — но я всегда точно ощущал, сколько их там. Сейчас Анастасия Ивановна сдаст меня пятёрке профессиональных истязателей в защитных костюмах и число наблюдателей увеличится на одного.
— Будь осторожен, — Анастасия покосилась на меня, — сегодня с ним творится настоящая чертовщина.
— Я знаю, — мужчина с короткими усами щёточкой, склонился ко мне и опустил указательным пальцем сначала правое, а потом — левое веко, — у нас накрылись все вживленные датчики. Придётся ставить всё по новой. Ладно, не привыкать.
Угу. Это делается так: меня переворачивают на живот, рассекают спину чем-то острым и сунув внутрь какую-то дрянь, быстро заливают рану пластиком. Поначалу ощущалось, как непрерывная боль, но по крайней мере она проходила за сутки. Ровно столько требовалось, чтобы дрянь внутри растворилась. Сейчас, это — тупое давление в десятках мест и оно уже не исчезает. Всё верно: в мёртвом теле отсутствуют силы, способные устранить вторгнувшуюся мерзость. Мечта либерала — полностью толерантный организм.
— Что ещё? — мужчина перевёл взгляд на часы, охватившие его перчатку, — Настя, давай форсировать. Звонил куратор и выразил крайнее недовольство результатами. Три объекта из пяти, за неделю, это — не шутки.
Его лицо выглядело абсолютно спокойным и даже безмятежным. Три объекта, это — Галя, Илья и Наташа. Я почувствовал, как они уходили, ощутив смерть, окончательную смерть, товарищей, точно рябь, прокатившуюся по реальности мира. Должно быть больно, но мертвец не способен ощутить скорбь по ушедшим, он может лишь ожидать, когда наступит его очередь. Тогда успокоительное ничто примет меня в свои объятия, позволив забыть кошмар последних недель; заглушит непрекращающуюся боль из-за гибели детей…