Как они умудряются спать на этом куске дерева? Дело привычки, вероятно.
Шпенька сел на второй топчан и задумался. Ножик, стоящий за его спиной, проворчал что-то про «ферштен», но крысинолицый только отмахнулся. Потом принялся показывать на пальцах. Нет, кроме шуток, он реально использовал в объяснении свои грязные пальцы!
Для начала, парень указал на окно и закрыл глаза ладонями, пробормотав нечто, наподобие: «нохте». Кажется, я понял.
— Про ночь толкует, — заметил Паша и оба преступника переглянувшись, заулыбались.
Шпенька продолжил. Ткнул в себя и показал пальцами ходьбу. Потом встал и прошёлся на цыпочках. Во блин, целое представление. Но пока понятно. Значит он куда-то, очень тихо, ходил ночью. Я кивнул. Паренёк снова сел и показал две прямые линии вдоль лица. Потом — ткнул нам пятерню. Становилось сложновато.
— Это он о чём? — Павел нахмурился.
Шпенька повторил, после чего указал на нас и поднял два пальца. Два и пять.
— Это он про наших говорит, — пояснил я Паше, — Кажется этот говнюк ночью залез в наш дом. А я дрых, без задних ног. Твою мать, так и прирезать во сне могли!
— Вроде же никого не порезали и ничего не спёрли, — проворчал товарищ, — Илья, правда, с утра какой-то задумчивый ходил. Но ничего не сказал.
Шпенька ещё раз провёл ладонями вдоль лица, показал на глаза и несколько раз настойчиво повторил: «файер». Чтобы стало окончательно ясно, повернулся и ткнул в потухший очаг.
О-ох, блин!
— Эт чё, он через камин залез? — Паша, видимо, не понял.
— Нет, это он кого-то из нашей компании ночью встретил, — очень неохотно пояснил я, — Встретил, а у того глаза в темноте светились.
— Мусдхозен волхан, — пробормотал Ножик и хихикнул.
Шпенька зашипел от злости и разразился длиннющей тирадой, где постоянно поминал «дертофель файер» и «керл». Пока хозяева выясняли отношения, я повернулся к Павлу, выглядевшему так, словно ему пытались объяснить сложную математическую формулу.
— Светились? — он недоверчиво прищурился, — Мало того, что эту ахинею несёт жулик, который шарится по чужим домам, так ещё и ты делаешь странные выводы из фразы, в которой ни бельмеса не понял.
— Точно, совсем тупенький, — согласился я, — Нет, Пашунтий, выводы я делаю, исключительно основанные на личном опыте. Видел я, понимаешь, сам видел, как у Илюхи глаза светились. Страшно это, кстати, страшно до усрачки.
— А Наташа? — товарищ выглядел ошарашенным, — У неё…тоже?
Я только вздохнул. Ну что ты, блин, с ним сделаешь? Нет, у всех выросли рога и копыта, а у его любимой Наты — крылышки с нимбом.
Тем временем, Шпенька с Ножиком прекратили тыкать друг друга грязными кулаками и повернулись к нам. Шпенька снова обозначил длинные прямые волосы, потом показал торчащие изо рта зубы и отчётливо произнёс: «нисфарату». В другое бы время я только поржал с такого, но мы сидели в лачуге средневекового города, а наши товарищи светили глазами, напрочь отказываясь от обычной пищи.
— Просто зашибись, — у меня начало ломить в висках, — Видишь ли, Пашунтий, наши новые знакомые очень серьёзно предупреждают, что мы живём в одном доме с пятёркой вампиров.
— Да вы долбанулись! — паша резко вскочил и Ножик тотчас отступил, запустив ладонь в недра своих узелков, — Шизоиды, блин! Вампиры, ха! Просто херню какую-то подхватили, вот и все странности. Через пару деньков попустит.
— Да, Паша, попустит, — я тяжело вздохнул, — Непременно.
— Скажи этим…Этому, пусть отведёт нас. Он-то тут точно не заблудится.
Я смотрел на товарища и напряжённо думал. Возвращаться к непонятным и тревожащим существам совершенно не хотелось. Особенно после предупреждения Шпеньки. Парень, возможно, не знает грамоты и не умеет считать до ста, но интуиция у него должна работать, как следует. Значит, он жопой чует опасность. Кроме того, как я понял, нам могли предоставить убежище. Появилась реальная возможность закрепиться и выжить в чужом незнакомом мире.
Но Паша хотел вернуться. И я не мог бросить товарища одного.
Поэтому встал и попытался объяснить, чего мы желаем. На пальцах, естественно. Повторил понравившийся Шпеньке жест с волосами, указал на нас с Павлом и пошевелил пальцами. Шпенька нахмурился и о чём-то недоуменно спросил у Ножика. Тот бросил короткое «керл» и пожал узкими плечами.
Шпенька покачал головой и запустив руку под топчан, достал длинный кинжал, замотанный в грязную тряпку. Подумал немного и протянул мне. Блин, мне стало совсем не по себе, но, тем не менее, оружие я взял. На всякий случай.
Ножик бросил длинную насмешливую фразу и выскользнул за занавес. Крысинолицый показал, что оружие следует спрятать и я сунул клинок за пазуху. Теперь идти будет весьма неудобно: рукоять упёрлась ребро, а острие, прорвав тряпку, кольнуло в бедро.