Гора, с вырубленной в ней крепостью, казалась лишь куском камня, обрезанного серой мутью. Точно так же и другие края долины исчезали в мутной пелене из дождя и тумана.
— Такое ощущение, будто мы очутились на самом краю света, — тихо сказал я, прижимая Лесю к себе. Непривычная дрожь прошла по телу, передавшись спутнице, — А вокруг — ничего.
— К моему вящему сожалению, — вздохнул Илья, — это — совсем не ощущение, а чистая правда. Стоит порче захлестнуть этот ничтожный кусок грани и не останется ни черта. А исчезнем мы — исчезнет и сам Кристалл.
— Смерть Мира, — в голосе Оли звучал искренний ужас.
Мы помолчали. Потом я потрепал Лесю по мокрым волосам и поцеловал в макушку.
— Мы ещё живы, — твёрдо сказал я, — А пока мы живы, это чёртово пророчество не осуществится. Я не позволю.
Дорога к замку оказалась бы ничем не примечательным путешествием по мокрому камню, среди унылых ландшафтов, если бы не люди. Очень много людей. Те самые огоньки, на которые я обратил внимание, стоя у входа в пещеру. Огромное количество временных построек: палаток, шатров и наспех сложенных из камня навесов. Перед каждым жилищем горел костёр, а глаз то и дело натыкался на тёмные силуэты, заслонявшие пламя или просто мелькающие в струях ливня. Кроме этого я ещё заметил несколько больших площадок, где вооружённые люди, тренировались, размахивая мечами и секирами. А если учитывать и сражающихся…Я задумался: а не ошибся ли Учёный в подсчёте возрождённых? И откуда они, чёрт побери, взялись?
Как я понял, Вееред, который шагал с Ольгой впереди, старался выбрать маршрут, отстоящий как можно дальше от костров и шатров. Однако, несколько раз нам, всё же, пришлось пройти мимо сумрачных групп отдыхающих, пристально вглядывающихся в пламя или греющих руки у пляшущих языков. Поначалу обходилось, но у третьего или четвёртого очага, кто-то из греющихся уставился в нашу сторону и остальные тотчас повернули головы, позволив увидеть множество удивлённых физиономий.
— Надо было бы тебе изобразить плащ с капюшоном, — с некоторым запозданием посоветовала Ольга, — Уж слишком, дорогой, им знакомо твоё лицо. Художник постаралась.
— Молодец Художник, — я рассматривал ткнувшихся лбом в землю людей, не ощущая ничего, кроме усталости. Были времена, когда я жаждал подобного, потом просто иронизировал, над прошлыми желаниями и вот, пришла усталость, — И тебе спасибо, дружище.
— Всегда пожалуйста, — Учёный дёрнул меня за плечо, — Пошли. Или ты ожидаешь, когда они начнут приносить жертвы?
— Надеюсь, ты шутишь? — я встревоженно обернулся к нему, — Только этого мне не хватало!
— Он шутит, — Оля показала товарищу кулак, постаравшись сделать это незаметно, — Были, конечно, попытки, но мы их остановили, сказали, что ты у нас — милосердный бог, который требует только девственниц. С вполне определённой целью.
— Чтобы съесть их печень, — Леся хихикала, не показывая и носа из недр моего плаща, — А ещё тебе очень милы ночные пляски голышом под дождём.
— Балаболки, — Илья покачал головой, — не бери в голову. То, о чём поминала Кукловод, мы заметили лишь у парочки отсталых общин. Но всё давно осталось в прошлом.
Последовав несколько запоздалому совету, я набросил на голову глубокий капюшон и оставшуюся часть пути прошёл неузнанным. Капюшон не помешал мне самому рассматривать разношерстье племён, собравшихся вокруг. Бородатые, поросшие волосом с ног до о, дикари в звериных шкурах; аккуратно подстриженные люди с вытянутыми лицами и длинными конечностями, одетые в свободные одежды ярких цветов; коренастые, мускулистые бронзовокожие с волосами, заплетёнными в тонкие косички…Мужчины, женщины, дети и старики.
Мой дар притащил их из царства смерти, не озаботившись разницей в возрасте или поле. Казалось, будто кто-то запускал черпак в бездонную бочку умерших и щедро отсыпал их сюда, в горную котловину, заливаемую ливнем.
Они считали меня богом, потому что я позволил им сменить покой вечного ничто, на этот моросящий дождь, холодные камни и незнакомые лица. А ещё их ожидали бесчисленные орды смертоносных тварей, тяжёлая военная работа, до изнеможения и перспектива окончательной гибели в умирающем мире. Так куда я их привёл? Всё это больше напоминало преисподнюю человеческих мифов. Едва ли я имел в виду нечто подобное, когда обещал всё исправить.
— Ты грустишь? — тихо спросила Леся, показав любопытный зелёный глаз, — Скучаешь по ней?
— Не только, — я пожал плечами, покрепче прижимая мускулистое тело, — Просто всё это мне очень не нравится. Переживаю за всех вас. За друзей, любимых и за всех этих людей.