Артем лениво обошел ребят:
– Коля, ты же классный боксер. Зачем тебе каратэ? Ноги тебе ни к чему.
Колька улыбнулся, но упражнение не прекратил. Долговязый Пашка стоял рядом на одной ноге и легко бил в воображаемую мишень пяткой, издавая при каждом ударе легкий хлопок уже промокших от пота штанов.
– Надо! Паша не боксер, а меня вчера одними ногами победил.
–Но вы же понарошку. Полагаю, ты фиксировал свои удары.
– Так и он фиксировал. Нет, надо тренироваться. Иди. Не мешай. Скиснешь ты, Верхолат, от безделья. Дурака вторую неделю валяешь.
– Это мое дело.
Подошел Пашка, тоже взмокший, но бодрый. Артем посмотрел на его кулаки и отошел в сторону:
– Я дико извиняюсь.
– Конечно, это твое дело Артемий. А мы сейчас с Колькой спарринг устроим.
Колька просиял и стал делать боксерские нырки влево и вправо.
– Вот это я понимаю, – одобрительно закивал Артем. Он подошел к пожарной бочке, ухватился руками за её края и сунул в ржавую воду опухшую после ночи голову. После этого легко оттолкнулся ногами и вышел в вертикальную стойку на прямых руках. Легко спрыгнув, отряхнул ладони и показал всем свои здоровые, но желтые от никотина зубы:
– Запишите в вашу секцию!
– Не паясничай. Тебе надо в цирке работать. Ты бы лучше в речке искупался, заодно и пробежался бы,– сказал Коля, продолжая делать нырки во все стороны.
– Искупаюсь еще.
Подошел Герка и стал кривляться, передразнивая своим телом Колькины движения. Артема заела выходка Герки, и он ловко подсек того. Герка с хрустом брякнулся о землю. Вскочив, он стал напротив Артёма, и прищурив глаза стал разглядывать его, словно никогда не видел.
– Ты псих, Верхолат? Я же пошутил.
– С бабами будешь шутить.
– Да ты точно во …! –Герка раскрыл свой огромный рот и закатился, напомнив ему вечернюю сценку. Артем не стал дожидаться, когда Герка прекратит свой истерический смех и пошел собирать этюдник.
У печки уже вовсю шло приготовление обеда. Бочкарь суетился с дровами, а Тимошкина чистила картошку. Увидев Артема, она состроила рожу и надула и без того полные щеки.
За целый день Артем с большим трудом набросал карандашом эскиз для будущей композиции. Он долго наблюдал за берегом и рекой, и заметил одну интересную особенность; что если смотреть на дальний берег сквозь какой-нибудь предмет, например деревья или краны, то берег становится ближе. Даже если стоишь дальше от берега. Размышляя над этим, он подумал, что именно предметы, сквозь которые проходит взгляд, приближают его, и делают горизонт ближе. Возможно, это некая прозрачная оболочка, которую обычно никто не замечает.
Поместив на передний план рыбаков, разбирающих сеть, он решил проверить свою догадку на практике. За рыбаками громоздились речные плавучие краны, а в небе кружили чайки. Одну из них он изобразил совсем близко, от чего получилось, что чайка закрыла почти все пространство листа. Это ему и надо было. Он хотел добиться эффекта многослойности. Чайка выступала в роли притягивающей формы. Сделав еще портреты слонявшихся по берегу без дела мальчишек, он сложил этюдник. Если бы не консервная банка, плывущая на большом расстоянии от берега, в которую он попал с первого раза, вызвав восторг у местных пацанов, день прошел бы даром. А еще его удивили братья. Они появились как нельзя, кстати, в тот самый момент, когда три подпитых молокососа облепили его со всех сторон, выжидая удобного момента для потасовки. Началось всё с того, что они пристали к Погореловой. Танька заканчивала этюд, и уже собралась уходить, когда её заметили сверху. До этого он сразу предупредил её, чтобы она рисовала рядом с ним, но вредный Танькин характер… Может они и отстали бы от неё, и пошли дальше своей дорогой в поисках приключений, но ему надоело наблюдать, как три недобитых алкаша начинают лапать его сокурсницу.
У него не было большого опыта общения с подобным слоем молодёжи, но наблюдая со стороны подобные сцены жизни, он заметил, что многие из них легко поддаются влиянию и меняют планы, и тут главное не грубить явно и не дрейфить. Чем ближе он подходил к группе, тем нелепее становилось его положение, поскольку для них он тоже был объектом охоты, правда, более непредсказуемой.
–Накаркал, шаман, – только и услышал в свой адрес Артём, когда приблизился к Таньке. Ему некуда было деваться, да он бы и не побежал, даже будучи один, а тут Погорелова.