Сделав вид, что не расслышал, Артем молча сунул вещь во внутренний карман самопальной куртки с кучей карманов и заклепок и прикуривая от зажигалки, искоса наблюдал за однокурсником.
– Что ты говорил? – хитро улыбаясь и выпустив сноп дыма сквозь зубы, проговорил Артем.
Валерка так и остался с протянутой рукой, делая вид, что выполняет какое-то сложное гимнастическое упражнение.
– Высота! – протянул Блоха. – Не меньше полсотни метров.
– Думаю что восемьдесят.
Искоса глянув на Артема, Блохин не стал оспаривать этого заявления:
– Да… Вот бы спрыгнуть с такой высоты, а?
– У тебя ещё будет такая возможность, – заверил улыбаясь Артем.
– Ты думаешь?
– Уверен.
Один из утесов, почти отвесная и необычайно гладкая скала, выделялся на фоне других. Почти в центре огромной, отшлифованной временем плоскости, едва различимые, проступали буквы. Даже на большом расстоянии от берега их величина представлялась значительной. Но время так поработало над словами, что букв было почти не разобрать. Не написанные краской, а выбитые на отвесной стене, они бросались в глаза любому проплывающему по реке. Но от времени почти все стерлось. Артём не стал ломать голову над чьим-то творчеством, считавшимся традиционным среди любителей острых ощущений, и повернулся спиной к берегу. Блохин тоже заметил надпись и, несмотря на то, что был слеп, как крот на солнце, тоже пытался прочесть слова:
– Бред какой-то. Кому-то же надо было рисковать башкой.
Артема почему-то задело: «Его-то какое дело, кому рисковать».
– Ты хоть знаешь, что такое риск? – глядя в незащищенные глаза Блохина, чуть ли не проорал Артем.
Обхватив крепко железные перила, он легко оттолкнулся ногами и, выбросив ноги наружу, зафиксировал чёткий уголок. Мощный поток воздуха был готов оторвать его от железных прутьев, но Артем удержался и, развернувшись по ветру на одной руке, ловко приземлился на железную палубу.
Блохин некоторое время молчал. Потом лицо его сделалось красным, а руки сжались в кулаки. Неизвестно, чем бы все это закончилось, не появись на корме первая тихоня на всем факультете Инка.
Увидев парней и сообразив, что что-то неправильно, она ойкнула от неожиданности, и тут же исчезла. У Инки были великолепные, немного вьющиеся, почти чёрные, волосы, красивое личико с аккуратным носиком и тёмные как бусинки глаза.
– Соскучилась, поди. А, Блохин? – глядя на Валерку исподлобья, прокомментировал появление Инки Артем.
Валерка немного стушевался, а кулаки его разжались.
– Ты на что намекаешь? Давай без намёков. Если тебя что-то волнует, говори прямо. И вообще, тебе–то какое дело?
Валерка вдруг осёкся, поняв, что наговорил лишнее.
– Дело может и не моё, – ухмыльнулся Артем, – но за ней весь год ухаживал Андрюха с третьего курса. И ты об этом знаешь. И все об этом знают.
– А с чего ты решил, что я ее собираюсь отбить у него? Мы с Андреем друзья. Я друзьям подлянок не делаю.
– Не слепой, – Артем вынул очки из бокового кармана куртки и сунул их прямо под футболку Блохину.
– В таком деле, Болохин, друзья не в счёт. Носи и не кашляй. Папочка!
Артем щелчком, пульнул бычок за борт и прошел мимо опешившего Блохина в салон.
Очнувшись от спячки, в ужасно неудобном положении, Артем увидел, что народ вокруг суетится. Глянув в окошко, он увидел берег. «Ракета» потихоньку причаливала. Сбросив обороты и покачиваясь на волнах, судно медленно шло против течения, хлюпая плоским днищем по воде.
По свету в салоне он догадался, что дело уже шло к вечеру. Солнце клонилось к горизонту, а в «Ракете» было немного сумрачно. Голова раскалывалась от постоянного сна, и Артем подошел к боковому выходу. Там уже суетился парнишка, одетый в тельник и спасательный жилет ярко-оранжевого цвета. Борта коснулись пожеванных резиновых покрышек, привязанных к барже, и парень ловко бросил толстую веревку береговому. Не мешая матросу делать свое дело, Артем молча наблюдал за всем тем, что делал парнишка.
– Что за дыра, Сэр?
Пареньку понравилась манера обращения, и он улыбнулся:
– Нормальная деревня. Село Нижне-Тамбовское. Сэр.
– Здесь, наверное, волков море?
Парень застыл в недоумении:
– А, – дошло до него, и он рассмеялся. – Между прочим, старинное село. Красивое. Ночуем здесь. Ночью-то нельзя идти.
– Я в курсе, – кивнул Артем. – Топляки и всякая дрянь.
– Точно. Лучше тише, да надежнее, – подытожил матросик.
На дебаркадере суетился еще крепкий дедок. Артёму показалось, что где-то такого же кряжистого и загорелого старикана он уже видел. Из-под его синей речфлотовской кепки торчала прядь седых, но густых волос.