А сзади всё идут, стягиваются плотно сомкнутые ряды пустолицых, безъязыких, серых, неколебимых и неудержимых.
Перед нею - приземистое, трёхэтажное здание из красного кирпича, с классическими колоннами и уродливыми арками, один из корпусов бывшего кадетского корпуса. Это – муниципалитет. Здание гордое, самодовольное, крикливое – и беззащитное: власти давно покинули его, в страхе и панике, сбежали, оставив город на произвол дьявола. Оставшийся его защищать отряд городской милиции, подкреплённый солдатами спецназа, рассеялся по пустым этажам и теперь выглядывает наружу чёрными глазками оружейных дул. Неужели их всех сейчас расстреляют вместе с этой серой напастью? Толпа горожан сгрудилась на площади перед окнами мэрии, кто-то рвёт двери, пытаясь пробиться внутрь – и в этот момент грянул первый нелепый выстрел. Все в испуге смотрят, как на камень площади оседает какой-то мальчишка-новобранец, и под ним расплывается кровь.
И тогда испуганные взгляды обращаются назад, к стройным серым рядам.
Майя с ужасом видит, как солдаты-зомби, когда-то бывшие такими же горожанами, сливаются с толпой. И тогда из окон здания начинается беспорядочная пальба. Люди падают на серую брусчатку, обливаясь кровью, проклиная, рыдая и умоляя. Только серые солдаты безмолвны, безучастны и целеустремлённы. Они несут потери, но им всё равно. Они рассеиваются, окружая здание, их слишком много, чтобы на всех хватило пуль. Они карабкаются по телам, друг по другу, по стенам, они собою проламывают двери и окна. Им нет дела до боли и крови. Горожане, оставшиеся в живых, спрятаны за их спинами, словно за надёжной стеной.
И вскоре выстрелы из здания прекращаются. Ибо там, на этажах, уже идёт рукопашная, в которой серым солдатам нет равных. Ещё один город взят, теперь он - в объятиях тьмы…
Майя закрывает глаза. Она не знает, смеяться ей или рыдать. Внизу копошится жуткая колеблющаяся масса, месиво из живых, мёртвых, тех, кто только готовится умереть, и – ни живых и ни мёртвых. Вот один из пустолицых, стоящий у подножия лестницы, начинает шарить глазами вокруг, и Майя понимает, что ему нужно. Он медленно поднимает лицо вверх, бегающие бесцветные шары глаз задерживаются на ней и застывают, точно студень.
Серый солдат, не сводя глаз с Майи, начинает подниматься вверх по ступенькам. Следом за ним разворачиваются остальные и шествуют к лестнице. Им нужна она. И они её возьмут. Майя кричит, делает отчаянный прыжок, чтобы перелететь с одной крыши на другую, соседнюю. Зомби прыгает вслед, летит легко и далеко опережает её, перекрывая путь к кромке.
Спазма ужаса перехватывает горло, Майя задыхается и – просыпается. Серый, тусклый рассвет за окном, испуганная девушка рядом смотрит на любовницу. Майя обнимает её, чтобы чувствовать под рукой живую плоть, живую душу. Майя дома. Всё в порядке. Война ей приснилась. Приснилась опять и снова. Наотмашь и наповал. Она больше так не может. Надо что-то делать. Действовать. Освободить себя.
И Майя улыбается. Она сделает это. Да!
Г Л А В А 1
Все последующие дни Мендес работал как одержимый. Он готовил «переадресацию» для Фернандеса. К июлю Фернандес получил пять личных слуг и возможность контролировать остальных.
Бет распрощалась с верным Челси, с кровью отдирая от сердца: она и не думала, что успеет к нему привязаться. На Челси она возлагала главные надежды и серьёзную ответственность: разыскать Альгиса, встретиться с ним лично и обговорить систему защиты и побега. Снабжённый тяжким грузом кодов, адресов, паролей, намертво зафиксированными в голове, он с величайшими предосторожностями отбыл на поиски Альгиса с призывом «SOS»: просить экстренной помощи. Доберётся или не доберётся – Бог весть. Бет молилась за успех его миссии. Только Челси способен сделать всё, как надо, и только Челси – единственному чернокожему в их «семье» - будет сложнее всего вырваться за пределы круга: слишком уж он заметен! Зато голова у него – точно компьютер.